Время летело быстро, пришла осень, бархатистая и тёплая — начало сентября. Именно тогда я снова столкнулась с ним.
17
Я всё отдам
За продолжение пути,
Оставлю позади
Свою беспечную свободу.
В тот вечер, как обычно, сидела в баре. Мужики слетались, как пчёлы на мёд, ну, или мухи на дерьмо. Немудрено — на лице отпечаток бессонных ночей, но глаза блестят похотью. Кто такую упустит — лёгкая добыча.
Мне хотелось секса — безумного, жаркого, безудержного. Беда в том, что «безумно», «жарко», «безудержно» было только в первый раз, а потом появлялась скука. Искала, сама не знала, чего. А может и знала — в недрах души, где сидела, сжавшись, боль от предательства. Как назло, и в этот раз никто приличный на глаза не попался — все были слишком простыми или замороченными. Угощали выпивкой, говорили комплименты — чушь несусветная. Слушать это не было сил, меня не волновало больше какие у меня глаза — серые или голубые, большие или маленькие, красивые ли волосы — плевать. Просто разденьте меня, подарите крупицу кайфа и проваливайте из моей жизни вон.
Ушла из бара расстроенная — опять придётся трогать себя под одеялом и засыпать неудовлетворённой. Громко стучали по асфальту высокие каблуки, слишком короткая юбка задиралась, приоткрывая ямочки ягодиц — но какая мне разница. Хотите смотреть — смотрите, а лучше сделайте что–нибудь, чтобы унять этот тлеющий жар внутри.
Проходила по тёмному переулку, мимо гаражей, фонарь не горел. Сердце гулко забилось в груди, услышала в собственных ушах. Сзади что–то зашуршало, я пошатнулась. За руку сильно схватили, прижали стене спиной.
В нос ударил омерзительный запах алкоголя и дешёвых сигарет.
— Кто тут у нас, — прокаркал липкий мужской голос, — Такая красивая и одна.
Я завизжала, пытаясь ударить его по лицу, но он схватил запястья и скрутил их над головой. Больно тряхнул — ударилась затылком о кирпичную стену, слёзы брызнули из глаз.
— Не рыпайся, сука, не то прирежу, — в темноте сверкнуло холодное лезвие, его тут же прижали к моей шее.
Начал задирать и без того неприлично короткое платье, дёрнул вырез — раскрыл декольте. Бюстгальтер треснул под нетерпеливыми руками, когда он опустил чашечку и начал с силой сминать мою грудь.
— Хороша, — промычал, снова одарив своим амбре изо рта.
В темноте не видела его лица — представился толстым и лысым — стандартный образ злодея в мультиках и кинофильмах. Почувствовала себя беспомощной, неживой, руки обмякли. Пусть делает что хочет, только бы быстро. Больнее мне уже не сделаешь, а с отвращением к себе справиться, пожалуй, можно.
Он что–то пыхтел, разрывая трусики, я не обращала внимания. Закрыла глаза — абстрагировалась. Представила рядом с собой другого мужчину — высокого, крепкого, нежного. Грудь защемило от тоски — до сих пор жду, глупая.
Лезвие больно резануло по коже, насильник упал на землю. Я вскрикнула, увидев вторую фигуру и замолчала, когда услышала глухие удары по человеческому телу. Глаза начали привыкать к темноте — снова закричала, то ли от радости, то ли от ужаса.
Пришёл.
Вернулся!
Руслан остановился, услышав мои всхлипы, обхватил сильными руками и прижал к груди.
— Не плачь, девочка, — сказал мягко, как когда–то, — Ничего не случилось, только не плачь.
Я взревела, вцепившись в его рубашку пальцами. Затряслась всем телом, ноги подкосились. Подхватил, удержал, не дал упасть. Понёс куда–то в темноту, а потом вышел под фонарь — я зажмурилась от неожиданного света, когда он поставил меня на ноги и прислонил к столбу.
— Ублюдок, порезал, — прошипел он, прикоснувшись пальцами к моей шее, — Убью.
Дёрнулся назад, но я перехватила за руку.
— Не надо, — едва дыша произнесла и снова разрыдалась, — Домой. Домой хочу.
Сжал челюсти, но не ушёл. Прикрыл порванное платье, спрятал грудь обратно в лифчик, снова подхватил на руки. Обняла за шею руками, вдохнула его запах, проливая слёзы на гладковыбритую шею.
Донёс на руках, быстро и широко шагая. От дома никогда не уходила далеко, вот и сегодня была в своём районе. Поставил у подъезда, выхватил сумочку и вытащил ключи. Открыл дверь, я вошла внутрь на дрожащих ногах, побежала наверх, скинув туфли. У квартиры встала — ключи у него остались. Поднялся быстро, молча открыл замок и втолкнул внутрь.
Застыл на пороге, глядя на меня, не моргая. Лицо разгладилось, когда я попыталась прикрыться, улыбнулся.