— Ты хорошо выглядишь, птичка, — говорит он. — Стринги тоже сними.
Я зацепляюсь пальцами за розовое кружево и тяну их вниз, делая все возможное, чтобы соблазнить его. Паркер этого не знает, но мое сердце бьется тысячу раз в минуту. Я не знаю, понял ли он, что это будет мой первый раз… Но я бы не хотела, чтобы кто-то другой лишил меня девственности.
Я отпускаю резинку стрингов на бедрах.
— Я сказал тебе снять это, — выдавливает Паркер. — Сейчас же.
Нерешительно я стягиваю стринги с задницы. Как и все остальное во мне, моя киска идеальна. Его глаза впитывают меня, наблюдая за мной взглядом, который я не могу точно описать.
— Это даже скучно, насколько ты совершенна. — Я надуваю губы от этих его слов. — Ты что-то упускаешь, маленькая птичка. Теперь ты такая же, как все остальные.
— Я так не думаю, — улыбаюсь я в ответ, соблазнительно поворачиваясь, чтобы показать ему свою дерзкую задницу. — Я так много работаю, чтобы выглядеть так хорошо, Паркер… Разве тебе это не нравится?
— Я знаю, — ухмыляется он. — Но мне бы больше понравилось, если бы ты не выглядела как копия каждой гребаной модели из Instagram с парой тысяч подписчиков.
— У меня их больше пары тысяч, — хвастаюсь я.
— Мне насрать.
— Ну и что тогда? — Я уперла руки в бока. — Ты хочешь, чтобы я выглядела как Джун, не так ли?
Он стискивает зубы, не отвечая мне. Конечно, черт возьми, так оно и есть. До боли очевидно, что мой парень одержим своей сводной сестрой, точно так же, как я одержима им.
— Ложись на гребаную кровать, — рычит он, и я делаю, как он сказал, заползая на него сверху.
Он позволяет мне оседлать его, и мое сердце колотится, когда я чувствую его толщину под своей киской, твердую и пульсирующую. Я начинаю тереться о него.
— Ты оставишь мокрое пятно на моих штанах, маленькая птичка. Ты хочешь, чтобы все знали, какая ты маленькая шлюшка?
— Может быть. — Я злобно ухмыляюсь. — Разве ты не хочешь трахнуть меня?
— Да, на ночь ты сойдешь.
Его слова причиняют боль, но я полна решимости переубедить его. Я не собираюсь оставлять его одного после этого. Паркер и я созданы друг для друга. Для меня больше никого нет.
— Тогда трахни меня, — шепчу я в раковину его уха, хватая его руки и кладя их на свои сиськи. Но он почти не отвечает, как будто его мысли заняты чем-то другим. Кем-то другим. Наверное, Джун. Боже, я не хочу ненавидеть ее, но ревность, которую я чувствую, пугает.
— Ты девственница, маленькая птичка?
Я останавливаюсь, мои зубы впиваются в нижнюю губу.
— Разве это проблема?
— Может быть. — Паркер приподнимается на локтях. — Тебе нравится грубость?
— Я не знаю, — выдавливаю я. — А ты знаешь нравится ли тебе?
— Конечно, я, блядь, знаю, Голубка. Не будь глупой.
— Ну, тогда и мне наверно. — Я озорно ухмыляюсь ему. — Мне нравится все, что нравится тебе. Я буду той, кем ты захочешь, чтобы я была. Делай все, что хочешь. Все, что угодно.
— Что угодно? — Его серые глаза мрачно сверкают. — Любую-гребаную-вещь?
— Конечно, — щебечу я, надеясь, что это звучит более уверенно, чем я чувствую.
В следующий момент Паркер хватает меня за запястья, переворачивая так, что мое тело оказывается в клетке под ним на кровати. Я хнычу, когда он опускает мои руки, и мое дыхание становится тяжелым.
— Все, что ты захочешь, — говорю я ему. — Так, как ты этого захочешь. Ты мне действительно нравишься, Паркер.
— Не буду после сегодняшней ночи, — рычит он на меня, и мое сердце подпрыгивает от волнения. — Я заставлю тебя пожалеть об этом. Сожалеть, что я тебе нравлюсь. Сожалеть, что сделала шаг.
Я борюсь с ним и под ним, но он не отпускает. Это пугает меня, и я шепчу:
— Ты собираешься сорвать мою вишенку?
Он качает головой, ухмыляясь.
— Я собираюсь раздавить твою грёбаную вишню, Дав Кентербери.
От его слов дрожь волнения пробегает по моему позвоночнику, и я пристально смотрю на него, когда он опускает свои губы на мои. Его поцелуй не чувственный и не сладкий. Это наказание. Он покусывает мои губы, всасывает их. Я мяукаю ему в губы, и он углубляет наш поцелуй, объявляя меня своей собственностью раз и навсегда.
— Ты в курсе, что подписываешь свой смертный приговор, когда целуешь меня вот так? — Бормочет Паркер мне в губы. — Я не здоров. Если я стану одержимым тобой, я, черт возьми, никогда тебя не отпущу.
— Меня это устраивает, — улыбаюсь ему в губы.
Он хватает меня за волосы, оттягивает мою голову назад, подставляет мою шею к своим губам, целует меня, больно кусается, и мне это так чертовски нравится.
— Сначала дай мне свой гребаный рот. — Его слова пронизаны мрачным обещанием, и я смотрю, как он расстегивает джинсы, мое сердце бешено колотится, когда его твердый член высвобождается. — Я умираю от желания трахнуть твой маленький ротик, маленькая птичка…
У меня нет возможности ответить. Он забирается на меня сверху, мое тело в клетке под ним, и он засовывает свою головку мне в рот. Я никогда не делала этого раньше, и я боюсь, что буду неуклюжей в этом, но когда его кончик скользит мне в рот, меня наполняет горячее желание, и инстинкт берет верх.
Я лижу его, и он стонет. Я целую его член так, как будто хочу поцеловать его, и пальцы Паркера сжимаются в моих волосах.
— Недостаточно, голубка, — рычит он. — Соси. Работай усердней. Покажи мне, насколько ты можешь быть хороша для меня.
Я принимаю его слова близко к сердцу. Почти в отчаянии, хочу произвести на него впечатление. Я хочу, чтобы он всегда возвращался ко мне, принимал меня, чтобы я навсегда оставалась его. Я делаю все возможное, чтобы удовлетворить его, жадно поглощая и сося его член.
— Черт, — бормочет он. Его пальцы скручиваются, больно дергая меня за волосы. — Продолжай в том же духе, маленькая птичка. Возьми его. Черт возьми, возьми его!
Воодушевленная его словами, я позволяю своему горлу расслабиться и принять его глубже. Но потом внутри Паркера что-то переключается. Я вижу, как тьма захватывает и затягивает его. Он сжимает мои волосы так крепко, что я визжу, и когда он начинает трахать мое горло яростными толчками бедер, я задыхаюсь, давлюсь и брызгаю слюной.