Несмотря на то, что я расстроена из-за Рафаэля, я чувствую волнение, готовясь к нашему свиданию. Я выбираю повседневный наряд, черные брюки из искусственной кожи и пару черных ботильонов на каблуке, черный шелковый топ с кружевами, который я обычно никогда не ношу, и задаюсь вопросом, делаю ли я это, потому что знаю, что это подчеркивает мое декольте. Хочу ли я, чтобы Рафаэль сделал первый шаг?
Я качаю головой, чтобы избавиться от этой мысли. Мне сейчас не нужен роман. Мне нужно сказать Рафаэлю, насколько я зла из-за фотографии, лично.
Я сочетаю свой наряд с длинным кашемировым белым кардиганом, чтобы разбить все черное. Но, глядя на себя, я решаю, что выгляжу слишком жизнерадостно и продолжаю примерять вещи, куча одежды на моей кровати растет по мере того, как я откидываю вещи. Наконец, я останавливаюсь на светло-сером кардигане. Я расчесываю волосы, чтобы они ниспадали густыми темными волнами по спине, наношу красный блеск и немного туши. Готово.
К тому времени, как Рафаэль приезжает за мной, мне почти удается забыть об ограблении. Но потом я вспоминаю, что моя сумка снова появилась в моей спальне. Я все еще не могу этого объяснить, но я слишком боюсь обсуждать это со своим кавалером. Я не хочу, чтобы он думал, что я сумасшедшая… Всему должно быть рациональное объяснение, и я полна решимости в это верить. Если я этого не сделаю… Я сойду с ума.
Рафаэль открывает передо мной дверцу машины. На этот раз он сам ведет машину. Поездка в тайское заведение проходит тихо и напряженно. Я отказываюсь смотреть на него, и когда он понимает, что я не хочу вести светскую беседу, он включает радио в машине. Из динамиков доносится баллада, и я смотрю в окно, когда мы подъезжаем к ресторану.
Он заказал нам столик, и официант уже ждет нас с двумя дымящимися тарелками горячей еды. У меня урчит в животе, и я внутренне стону. В гневе я забыла о том, что должна поесть сегодня вечером. А это место переполнено, все столики заняты.
Я смотрю, как Рафаэль с удовольствием ест, пока я ковыряюсь в еде. Несмотря на то, что это моя любимая еда, я не могу заставить себя откусить кусочек. Не со всеми этими людьми здесь.
— Так что, ты злишься на меня. — Фотограф улыбается мне. — Я клянусь, что не пытался тебя разозлить или использовать.
— Тогда зачем ты это сделал? — Я вызывающе скрещиваю руки на груди. — Почему ты поместил этот снимок на обложку?
— Потому что это красиво, — просто отвечает он. — Это искусство. Иногда искусство должно превзойти чьи-то собственные чувства. Ты знаешь, что это первое неотредактированное изображение, которое когда-либо было на обложке Void?
Я качаю головой.
— Ну, это так. Им оно понравилось таким, каким оно было. Они хотят заказать тебя на еще одну съемку с их штатным фотографом.
— Пас, — бормочу я.
— Ты позволишь мне закончить, женщина? — Он смеется, качая головой. — Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, какая ты упрямая?
Я снова качаю головой.
— Конечно, нет.
— Нет, нет, конечно. — Рафаэль усмехается, смотрит на мою нетронутую еду и жестом подзывает официанта. — Можем мы забрать остатки, пожалуйста?
— Но ты еще не доел, — возражаю я. Он не слушает, снова платит за еду и берет пакеты с едой в одну руку, а мою ладонь в другую.
Я испытываю искушение упомянуть об ограблении, когда мы направляемся к его машине, но я слишком беспокоюсь о том, что он подумает обо мне. Я также немного разочарована, что он так сократил наше свидание, но, думаю, винить в этом нужно только себя. Я вела себя холодно по отношению к нему весь вечер.
Рафаэль тянет меня мимо своей машины, усаживается на скамейку и вытаскивает контейнеры с едой.
— Что ты делаешь?
— Заканчиваю обедать, — пожимает он плечами. — Ты тоже будешь, верно?
Я оглядываюсь вокруг. Набережная пустынна. Единственный, кто может видеть, как я здесь ем, это Рафаэль, но ему, похоже, все равно, он поглощает свою еду и хлопает по скамейке, приглашая меня присоединиться к нему. Скрепя сердцем, я делаю это. Достаю палочки для еды и ем, медленно, кусочек за кусочком. Рафаэль был прав. Это лучшее тайское блюдо, которое я когда-либо пробовала.
Мы доедаем в уютной тишине. Я не съедаю всё, но половину точно, и это приятно. Остальное я положила обратно в сумку, отдам Сэму позже.
— У тебя здесь немного… — Рафаэль указывает на мое лицо.
— Здесь? — Я вытираю, и он смеется, наклоняясь ближе.
— Позволь мне. — Его большой палец вытирает уголок моей губы. Он подносит его к губам и слизывает. По какой-то причине это заставляет меня нуждаться в нем. Я хочу, чтобы он поцеловал меня. Я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне.
Я отвожу взгляд, не в силах выдержать тяжесть его взгляда, но он продолжает смотреть на меня.
— Дав, — бормочет он. — Посмотри на меня.
Я молча качаю головой. Но он берет меня за подбородок пальцами, мягко откидывая мою голову назад. Мои глаза встречаются с его. Они горят холодным, тихим желанием. Я понимаю, что хочу, чтобы он поцеловал меня, и в следующую секунду он это делает. Его губы встречаются с моими, сначала нерешительно, как будто он думает, что я оттолкну его. Но я этого не делаю. Я не могу. Я так изголодалась по мужскому теплу, я наклоняюсь к нему, целуя его в ответ.
Воодушевленный моим ответом, Рафаэль углубляет наш поцелуй. Я отодвигаю остатки в сторону, и он сажает меня к себе на колени. Внезапно я оказываюсь на нем верхом, и мы целуемся так, словно от этого зависит наша жизнь. Блядь. Я до сих пор не понимала, как сильно я этого хотела. Как же мне не хватало человеческого общения… Целоваться, трахаться, заниматься любовью. Все это обрушивается на меня, как тонна кирпичей. Меня так и подмывает попросить его о большем. Хныкать и умолять о большем. Я делала это только с одним другим мужчиной. И он разрушил мою жизнь. Я не могу позволить Рафаэлю сделать это.
Я отступаю, заставляя свое сердцебиение замедлиться. Рафаэль проводит кончиками пальцев по моим губам, как будто запоминает их форму. Я не жалею, что поцеловала его, но мы быстро продвинулись от невинного поцелуя к полноценному занятию сексом на скамейке, как будто мы два возбужденных долбаных подростка.