— Нет, — он яростно качает головой. — Нет, я этого не хочу.
— Ты мог бы даже остаться со мной, — предлагаю я далее. — У меня есть диван и…
— Нет. — Он пристально смотрит на меня. — Мне не нужна твоя жалость.
— Тогда прекрати это, — шиплю я. — Перестань разрушать свою жизнь, потому что ты также разрушаешь жизнь Дав. В процессе. Ты для нее как отец. Ты это понимаешь? Потеря тебя убьет ее.
Он кивает, уставившись на свои грязные ладони, пока я расхаживаю по больничной палате. Никто из нас не произносит больше ни слова, пока не появляется мисс Блонди, медсестра, и не говорит нам, что Сэм может идти.
Я молча оплачиваю больничный счет. Это съест мои сбережения, но это не имеет значения. Затем я сажаю Сэма на свой байк и вручаю ему свой единственный шлем. В тишине я сворачиваю в переулок. Когда мы приезжаем, мы находим скомканную записку на его грязном одеяле и самодельной кровати, которую он сделал из газет и картона.
Где ты был, Сэм? Дав.
Моя грудь сжимается при виде ее красивого почерка. Должно быть, она приходила искать его ночью. Я только могу представить, как она волновалась, увидев, что его нет на обычном месте.
— Не говори ей, — снова умоляет меня Сэм.
— На этот раз я этого не сделаю. — Я надел шлем на голову. — Но если это случится снова, я буду вынужден это сделать.
Он кивает и молча машет мне, когда я выезжаю на дорогу. Я иду в мотель и быстро принимаю душ, чтобы смыть с себя больничный запах антисептика и болезни. Когда я выхожу из ванной с полотенцем, обернутым вокруг талии, я просматриваю свой телефон. Мне нужно проверить Дав. Тот факт, что я так давно ее не видел, разъедает меня изнутри.
Я открываю приложение, которое использую для отслеживания ее телефона, просматривая ее сообщения. Робин, Робин, Робин. Кто-то из питомника растений. И Рафаэль. Снова и снова всплывает его имя. Гребаный Рафаэль! Я рычу на экран, когда начинаю читать их сообщения.
Я отлично провела время прошлой ночью:)
Я тоже. Я хочу поскорее увидеть тебя снова, Голубка.
Ты можешь. Ты собираешься поцеловать меня так снова?
Я чувствую, что вот-вот взорвусь, черт возьми. Этот скользкий гребаный ублюдок поцеловал ее. Он прикоснулся губами к моей женщине, моей собственности, моей маленькой птичке. Теперь он точно должен умереть.
Рычание срывается с моих губ, когда я просматриваю больше их текстов. Их так много. Они сегодня весь день переписывались. Она даже рассказала ему о Сэме. Я бросаю телефон на свою дерьмовую кровать в мотеле. Я не могу принять это. Она доверяет ему. Она проводит с ним время. Он ее друг, и он скоро превратится во что-то большее, если я не вмешаюсь. Но у меня есть еще один козырь в рукаве, я знаю о Рафаэле и Элизе. И я, блядь, более чем готов разоблачить их грязную интрижку. Я сделаю все, чтобы вернуть мою маленькую птичку в свои объятия… даже если для этого придется разбить ее милое сердечко.
***
Я припарковал свой байк в паре улиц отсюда, и теперь я стою в тени на улице, где живет Рафаэль. Я жду, стиснув зубы. Я знаю, что она придет. Я бы поспорил на что угодно, что девушка появляется здесь каждую ночь с тех пор, как Рафаэль начал встречаться с Дав.
Как по команде, подъезжает нелепая розовая машина, и Элиза выходит. Ее собаку запихнули в еще одну из этих нелепых сумочек с завышенной ценой, Элиза звонит в дверь. Я смотрю, как она спорит с ним по внутренней связи, пока она, наконец, не улыбается, и он спускается вниз, чтобы разобраться с ней.
Черт.
Он не приглашает ее наверх. Почему он не приглашает ее наверх? Он больше не хочет ее? Несмотря на ее многочисленные недостатки, Элиза чертовски сексуальна. Может быть только одна причина, по которой Рафаэль не хочет, чтобы она была в его квартире. Дав начинает нравиться ему больше, чем эта дизайнерская кукла Барби.
Мои ногти впиваются в ладони, когда я смотрю, как Элиза разрыдалась на пороге Рафаэля. Он отчитывает ее, объясняет, что она не может остаться, и приказывает ей возвращаться домой. Когда плаксивая хозяйка плачет в голос, глупая собачонка снова начинает тявкать. У меня болит голова. Я, блядь, не могу здесь оставаться.
Я жду, пока Элиза уйдет, опустив плечи, прежде чем снова сесть на свой Харлей. Я следую за ней, прекрасно зная, кого она увидит следующим. И я прав. Она останавливается перед терракотовым многоквартирным домом в центре города. Робин, брат Дав, открывает ей дверь, обеспокоенный, когда видит следы слез на ее идеально накрашенном лице. Она отметает его опасения, махнув рукой, как будто это ничего не значит. Маленькая чертова лгунья.
Итак, я узнал что, Элиза в смятении, но что еще нового? Теперь мне просто нужно дождаться подходящего момента, чтобы причинить вред всем четырем игрокам, вовлеченным в эту маленькую больную игру. Идеальный момент, чтобы вбить клин между Дав и Рафаэлем и убедиться, что они не окажутся вместе.
Еще одна короткая поездка на байке позже, и я снова перед домом Голубки. Свет выключен, кроме того, который она держит включенным в своей спальне. Желание вернуться в ее дом чертовски непреодолимо. Я хочу быть рядом с ней. Я хочу смотреть, как она спит, гладить ее по щеке, вдыхать ее аромат. Я хочу еще одну пару ее трусиков.
Я засовываю руки в карманы, убеждаясь, что улица пуста. Я не должен… но я должен быть рядом с ней. Мне нужно увидеть, что она делает, какой была ее жизнь сегодня. Мне невыносима мысль о том, чтобы ждать ее на улице всю ночь. Она мне нужна.
Я использую запасной ключ, спрятанный под цветочным горшком. Я видел, как она использовала его, когда я украл ее сумку. Я впускаю себя, позволяя запретной дрожи пробежать по моей спине, когда я вхожу в ее личное пространство. Я быстро проверяю, все ли на месте на первом этаже. Я достаю еще одну пару трусиков темно — красных, кружевных из ее корзины, подношу их к носу и наполняюсь ее сладким ароматом. Но этого недостаточно, не в этот раз, поэтому я облизываю их, ощущая вкус ее сахара на языке. Она такая охуенно вкусная. Даже слаще, чем я помню.
Я прячу трусики в карман и поднимаюсь наверх. Дверь в ее спальню осталась приоткрытой, и я чертовски волнуюсь, что она проснется, поскольку у нее чуткий сон. Но на этот раз я привел подкрепление, потому что хочу остаться подольше сегодня вечером. Я хочу поиграть со своей игрушкой, и ничто, черт возьми, не остановит меня.