Я комментирую что-то общее на одной из мрачных фотографий города и слушаю, как ее телефон переключается на передачу звука.
— О, мисс Популярность, — поддразнивает ее Робин. — Кто там?
— Просто уведомление, — хихикает Дав. — Я проверю позже.
Это меня бесит. Я хочу, чтобы она посмотрела это сейчас, поэтому я оставляю еще один комментарий.
— Похоже, один из этих фанатов довольно настойчив, — смеется Рафаэль. — Ты должна ответить, голубка.
— О, хорошо. — Я представляю, как она берет свой телефон. Удивленное выражение на ее лице, когда она видит мой комментарий. Я представляю, как ее пальцы молниеносно бегают по экрану, чтобы напечатать ответ.
Я смотрю на свой собственный комментарий, и пока жду.
«Хорошая картинка. Это ты на обложке журнала Void в этом месяце»?
Ее ответ приходит мгновение спустя.
«Как ты это узнал? В моем профиле нет моих фотографий».
Я усмехаюсь про себя, быстро набирая другой ответ.
«Давай считать, что я твой тайный поклонник. Я много чего знаю».
«Хорошо… Что ж, я рада, что у моей работы есть поклонник».
«Я не фанат твоей работы. Я твой поклонник».
— Уже закончила? — Рафаэль вмешивается, и я понимаю, что трое других сидят в неловком молчании, ожидая, пока Дав закончит, что заставляет меня улыбаться еще шире.
— Конечно, — поспешно говорит Дав. Я представляю, как она кладет телефон в карман. — Прошу прощения. Давайте вернемся к нашему вечеру.
— Да, давай, — думаю я про себя, ухмыляясь и ожидая, когда кот выпрыгнет из мешка. Это всё становится чертовски лучше с каждой чертовой секундой.
Глава 13
Дав
Я хочу прикоснуться к себе.
Желание заниматься этим долгое время отсутствовало в моей жизни. Будучи воспитанной довольно традиционно, я никогда не могла избавиться от чувства вины, которое окружало удовольствие моего собственного тела. И все же, лежа сегодня утром в постели, я ловлю себя на том, что жажду удовольствия, которое могу дать только себе.
Осторожно, мои пальцы находят путь между моих бедер, касаясь моего разгоряченного центра. Мои зубы впиваются в нижнюю губу. Прошло много времени с тех пор, как я испытывала оргазм, и желание приблизиться все ближе и ближе становится непреодолимым. Крепко зажмуриваю глаза, чтобы представить, что это кто-то другой делает со мной, я начинаю массировать свой клитор и подводить себя к краю.
Но, как и в любой другой раз, когда я это делаю, происходит одно, и тоже. В моем сознании появляется Паркер, его мрачное красивое лицо искажено болезненной гримасой. Я ничего не могу с этим поделать. Моя одержимость этим ублюдком не ослабевает даже спустя восемь лет после того, как он разрезал мое лицо. Хотелось бы мне, чтобы я не была так одержима человеком, который разрушил мою жизнь. Но тот факт, что его тело так и не было найдено, заставляет меня думать, что он все еще где-то рядом. Наблюдает за мной. Я не могу избавиться от этого чувства, и это только усиливает мое возбуждение, когда я выдыхаю стон, мои пальцы дрожат над моей обнаженной влажностью.
Я подбираюсь ближе, мои пальцы работают все более отчаянно, пока я пытаюсь выкинуть образ этого ублюдка из головы. Но ничего не помогает. Паркер Миллер прочно засел в моем мозгу, отказываясь уходить. Я уже так близко, что чувствую вкус оргазма на кончике языка. Со стоном я погружаю в себя два пальца, доводя свою мокрую киску до оргазма, который ускользает от меня, если я не думаю о нем. Я пытаюсь обмануть себя, заставить образ Рафаэля всплыть в моем сознании, но это не работает.
Мое тело не хочет Рафаэля, оно хочет Паркера.
Мои губы приоткрываются, когда я чувствую, как оргазм вырывается из моего тела. Но это не приносит никакого облегчения. Нет, вместо этого это наполняет меня чувством вины, напоминая мне, насколько я сломлена. Что я никогда не смогу чувствовать себя лучше, пока не будет найдено тело Паркера.
Расстроенная, я встаю с кровати. Сейчас раннее утро, но я измучена мыслями в своей голове. Я принимаю обжигающе горячий душ, чтобы смыть остатки своих грехов. Бьющаяся вода окрашивает мою кожу в оттенки красного, и я стону, избегая области между ног. Я боюсь, что любая дополнительная стимуляция снова приблизит меня к оргазму.
Сильная потребность наказать себя за то, что я только что сделала, чертовски ошеломляет. Мои глаза находят бритву в душе, ту, которую я использую, чтобы держать свою киску обнаженной. Чтобы разобрать её, требуется всего мгновение. Держу в руках сверкающее серебряное лезвие бритвы. Чтобы снова погрузить его в свою кожу, разрезая, снимая давление под кожей.
Голоса звенят в моих ушах. Робин. Моя мать. Мой отец. Мой психотерапевт. Сэм. Дорогой, дорогой Сэм. Они осудили бы меня за то, что я собираюсь сделать. Они были бы так разочарованы, узнав, что я вернулась к своим старым привычкам, к тем, от которых я годами убегала. Но я ничего не могу с собой поделать. Чувство вины слишком велико.
Лезвие вонзается в кожу. На этот раз я делаю глубокий порез, потому что ничто, кроме самой невыносимой боли, самой темной крови, не успокоит мои нервы. Моя алая кровь смешивается с водой. Боль ослепляет, и лезвие бритвы выпадает из дрожащей руки. У меня сильное кровотечение, но на этот раз боль не помогает, а только усугубляет ситуацию. Я сожалею, что сделала это, и все же я не останавливаю кровь. Мой больной мозг убедил себя, что это то, что мне нужно, чего я заслуживаю. Я вечно наказываю себя за мысли в своей голове, о которых знаю только я.
Я знаю, чтобы сделала моя мать. Она бы выписала чек моему психиатру, и он снова накачал бы меня таблетками. Таблетки никогда не помогали. Они просто заставляли меня погрузиться в сон и оцепенение.
Я все еще причиняю себе боль, просто чтобы я могла почувствовать, черт возьми, что-то.
Я выхожу из душа и перевязываю руку, одеваюсь. От пореза на моей одежде остаются темные капли красной крови. Кровь впитывается в черную ткань, исчезая. Если бы только мои проблемы могли сделать то же самое.