— Мой бывший здесь, — стонет она, но для меня это звучит чертовски весело. Как бы ни было удручающе, как быстро она забыла Робина, я нахожу облегчение в том, как ее глаза пожирают Рафаэля, который входит в комнату в черном костюме, который стоит, наверное, больше, чем мой байк.
— Черт. И он с…
Она не успевает закончить предложение. Взгляд Рафаэля находит нас, темнеет. Я наполовину ожидаю, что он подойдет, готовясь к неизбежному противостоянию. Вместо этого он собственнически обнимает женщину, стоящую рядом с ним, перемещая свое тело, чтобы она нас не видела.
Но я бы узнал Дава где угодно, под любым гребаным углом. Я преследую ее достаточно долго, чтобы каждая ее черта запечатлелась в моем сознании, черт возьми, навсегда. Ее волосы — блестящий темный шелк, идеально выпрямленный. На ней черное платье с длинными рукавами и завышенной спинкой. У нее там нет никаких шрамов. От меня не ускользает, как она продолжает поправлять свои волосы, следя за тем, чтобы часть их всегда падала ей на лицо, чтобы скрыть то, что я с ней сделал.
Я бы хотел, чтобы она этого не делала. Я бы хотел, чтобы она чертовски гордилась моим даром, демонстрировала его всем вокруг. Они должны знать, что она моя. Они должны знать, что я достаточно сумасшедший, чтобы убивать ради нее. У меня больше нет ограничений. Я сделаю все, что угодно, чтобы привязать Дав к себе.
Я не очень терпеливо жду, когда она меня заметит. Я развлекаю Элизу, беря ей коктейль за коктейлем. Я ограничиваюсь одним пивом, мне нужно держать себя в руках, если я хочу произвести впечатление на Дав. Однако чем больше Элиза пьет, тем больше она в беспорядке, и это меня вполне устраивает. Она поставит себя в неловкое положение, и я оставлю Рафаэля разбираться с этим, а сам уеду с Дав на заднем сиденье своего байка, который я припарковал здесь несколько часов назад. Я ни за что не уйду с Элизой сегодня вечером.
Нет, я уйду со своей маленькой птичкой.
Я делаю мысленную заметку не называть ее так. Мне нужно продолжать притворяться в игре с сообщениями, которые мы посылаем друг другу через Instagram. Я пока не хочу, чтобы она знала, что это я, и часть меня задается вопросом, почему я держу это в секрете. Может быть, это потому, что я чувствую себя в большей безопасности, зная, что у меня есть последняя карта в рукаве.
Элиза теряет терпение. Она нервничает, хочет увидеть Рафаэля, поговорить с ним, и мы оба знаем, что она долго не протянет. Когда она, наконец, придумывает дерьмовый предлог, чтобы поприветствовать своего "старого друга", и просит меня пойти с ней, я киваю. Она по-хозяйски берет меня под руку и, пошатываясь, идет туда, где стоят Рафаэль и Дав.
Я был достаточно близок к ней, чтобы удовлетворить свою насущную потребность в том, чтобы она была рядом, но это на другом уровне. Я могу поговорить с ней. Я вижу выражение чистого шока на ее лице, когда она понимает, что это действительно я. И я, блядь, не могу дождаться, чтобы снова разрушить ее.
— Рафаэль? — Элиза говорит своим писклявым голосом, и скользкий мудак поворачивается к ней лицом. Но я не вижу его реакции, потому что мои глаза прикованы к Дав, хитрая ухмылка играет на моих губах, когда она тоже оборачивается.
Она смотрит на меня, действительно смотрит на меня, и вид этих глаз делает меня чертовски твердым. Ее зрачки расширяются. У нее перехватывает дыхание. Она выглядит напуганной, не в силах отвести взгляд.
— П-Паркер? — Шепчет она.
— Привет, Дав, — подскакивает Элиза, практически мурлыкая от волнения, заключая подругу в объятия. — Это Нокс, эм, эм… — Она смотрит на меня, отчаянно моля о помощи. Эта сука даже не знает моей гребаной фамилии. Но я отказываюсь ей помогать, просто смотрю с ухмылкой. — Ну, это Нокс. Нокс, это Дав. И Рафаэль. Он фотограф.
— Привет, — легко отвечаю я, сосредотачиваясь на парне пожимая ему руку. У него крепкое рукопожатие, уверенное в себе. Затем я лениво перевожу свое внимание на Дав, криво улыбаясь ей. — Привет.
— Его зовут не Нокс, — шипит Дав, незаметно касаясь шрама на своем лице. Хорошо, чертовски приятно так напугать ее. — Это Паркер, Паркер Миллер.
— А? — Я поднимаю брови, глядя на нее сверху вниз. — Ты, должно быть, с кем-то меня путаешь.
— Ты же знаешь, что это не так. — Ее слова срываются на рычание, и Рафаэль смотрит на нее с беспокойством.
— Ты в порядке, голубка?
— Нет, я не в порядке, — бормочет она.
— Итак, Рафаэль, — вмешивается Элиза, проводя пальцами по его руке. — Я давно тебя не видела. Как у тебя дела?
На мгновение Рафаэль отводит взгляд от Дав, но мгновение и это все, что мне нужно. Дав проталкивается сквозь толпу, и я следую за ней по горячим следам. Я тянусь к ее руке, и она отдергивает ее от меня, поворачиваясь, чтобы зарычать.
— Держись от меня подальше.
— Я не могу, — бормочу я достаточно тихо, чтобы она не услышала. Я продолжаю следить за ней, как и всегда. Она протискивается через запасной выход в переулок за клубом, и я все еще иду по ее следу.
— Дав, подожди.
— Нет, — она яростно качает головой. — Просто оставь меня в покое, Паркер.
— Теперь я Нокс.
— Нет, это не так.
Она выглядит взбешенной. Ее лицо покраснело, кроме шрама, который поразительно бледный. Она никогда не выглядела более красивой, но опять же, я прихожу к такому выводу каждый раз, когда вижу ее.
— Ты не Нокс, ты Паркер. Хватит, блядь, всем врать.
— Я не вру.
Я снова обнимаю ее, жаждая ощутить прикосновение ее кожи к своей, но она уворачивается от меня. Если она хочет поиграть в кошки-мышки, я поиграю с ней. Но только потому, что я знаю, что, в конце концов, она будет моей. Кот всегда, блядь, выигрывает.
— Голубка, пожалуйста. Не могла бы ты просто выслушать меня и позволить мне все объяснить?
— Что объяснить? Что ты каким-то образом восстал из мертвых? Вернулся в мою жизнь? Что ты блядь болен? Я уже все это знаю, Паркер.
Она подходит ближе. Мое сердце грозит выскочить из груди, когда она хватает меня за ворот рубашки и притягивает ближе.
— Ты болен. Я не знаю, как ты меня нашел. Я не знаю, чего ты хочешь. Я просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое.