Мимо проходит мамочка, держа за руку маленькую девочку, и мое сердце подпрыгивает. Девчушка симпатичная, одета в розовую пачку и светло-розовые кроссовки. Ей, должно быть, около четырех. Действительно очень миленькая. Я улыбаюсь ей, и она бросает на меня любопытный взгляд, в то время как ее мать нетерпеливо дергает ее за руку. Рассеянно заправляя волосы за ухо, я высовываю язык и корчу ей рожицу. Ее глаза расширяются, когда она замечает шрам на моей щеке. Я почти забыла о нём. Почти. Но когда улыбка маленькой девочки превращается в гримасу, я знаю, что никогда не смогу забыть.
Я испорчена. Чудовище. И ничто и никогда не изменит того факта, что Паркер Миллер разрушил мою жизнь восемь лет назад.
Я ненавижу этого ублюдка.
Глава 2
Нокс
Маленькая птичка уже не такая маленькая.
Я подношу сигарету к губам, вдыхая дым. Здесь очень жарко. Но, тем не менее, я возбуждён. Я ненавижу это. Ненавижу находиться в такую жару. Это не согласуется с моим телом, но на Дав, похоже, это совсем не влияет. Мои глаза следуют за ней в офисное здание. Я не знаю, какого хрена она там делает, но как только она исчезает внутри, я использую эту возможность, чтобы пройтись по металлическим табличкам с названиями компаний.
Фотостудия Рафаэля Сантино.
Маркетинг блестящих идей.
Пекарня «Сладкие булочки».
Какого хрена моя маленькая птичка здесь делает? Незнание сводит меня с ума. Но у меня нет выбора, у меня нет никакого способа выяснить, что здесь происходит, если я не смогу каким-то образом получить подсказку. Все, что мне остается сделать, это дождаться, когда она закончит. И, черт возьми, это занимает целую вечность.
Я задерживаюсь в переулке рядом со зданием, не спуская глаз с вращающейся двери. Люди приходят и уходят. Некоторые несут липкие булочки в коричневой бумажной обертке из той пекарни, о которой я упоминал на табличке. Другие с портфелями, одеты в элегантную деловую одежду. Ничто не похоже на бесформенную, мешковатую одежду, которую носит маленькая птичка, чтобы скрыть свою истинную красоту.
Хоть убей, я не могу понять, какого хрена она там делает. Напряжение от незнания беспокоит меня, и мои ногти впиваются в ладони, образуя красные полумесяцы боли. Я жду. Я слоняюсь без дела. Никто меня не замечает. Я невидимка в своем полностью черном наряде, капюшон толстовки низко надвинут на лицо, чтобы скрыть его. В любом случае, здесь меня никто не узнает. Лос-Анджелес находится далеко от дома. Мое прошлое связано с Нью-Йорком. Но Голубка — это мое настоящее и мое будущее. Она просто еще не знает об этом.
Наконец, спустя целую вечность, Дав выходит из здания. Она выглядит иначе, чем тогда, когда вошла, и это меня бесит. Ее волосы завиты в какие-то странные кудряшки, хотя она выглядит такой же великолепной, как и была, и на ней все та же одежда. Легкий макияж на ее лице подчеркивает её выразительность, но никак не скрывает шрам на левой щеке.
Я ухмыляюсь на это. Мне это нравится.
Я наблюдаю, как она общается с маленькой девочкой. Я вижу боль на лице маленькой птички, когда она видит страх ребенка. Я мысленно отмечаю это. Пока она ждет свою машину, я понимаю, что за мной тоже наблюдают.
Мать девочки оставила ее снаружи, исчезнув в здании, из которого только что вышла Дав. Какой гребаный идиот, оставит своего ребенка на такой оживленной улице, как эта? Мои руки сжимаются в кулаки. Эта женщина должна быть наказана. Я позволяю себе погрузиться в темное место, где я могу выместить свой гнев на матери девочки. Я представляю, как режу ее, оставляю рубцы на ее теле, когда она кричит. Не имеет значения, как она выглядит и привлекает ли она меня. Все, что имеет значение, это выместить на ком-то свою гребаную ярость.
На мгновение позже я понимаю, что девчушка наблюдает за мной, когда до меня это доходит, она уже идет ко мне. Я не могу рисковать, чтобы Дав заметила меня, но я вижу, что ее Uber только что подъехал, и она садится в него как раз в тот момент, когда маленькая девочка останавливается передо мной.
— Привет, — тихо говорит она, и я стону, наблюдая, как машина Дав отъезжает. Блядь.
— Отойди, малышка, — шиплю я маленькой девочке.
— Как тебя зовут? — Она выжидающе смотрит на меня. Глупая маленькая тварь испугалась моей маленькой птички из-за шрама, но она даже не вздрагивает в моем присутствии. Она не узнает монстра, когда тот смотрит ей прямо в лицо. — Мне нравится твоя куртка.
Я решаю показать фокус ребёнку. Я опускаюсь на колени рядом с ней, машу перед ней рукой и достаю из воздуха красный леденец. Девочка ахает, когда я протягиваю его ей.
— Как ты это сделал? — Спрашивает она с удивлением в своем детском голосе.
— Магия. Тебе нравится вишневый вкус?
Она кивает.
— Мой любимый.
— Наслаждайся, малышка.
Я выхожу из тени переулка, готовый последовать за Дав. Я предполагаю, что она вернулась домой. Она редко выходит из дома, так что ее сегодняшняя маленькая прогулка чертовски необъяснима для меня.
— Куда ты направляешься?
Я снова поворачиваюсь лицом к маленькой девочке, бросая взгляд на здание, в котором исчезла ее мать.
— Где твоя мама, малыш?
Она улыбается.
— Она принесет мне несколько сладких булочек. Она говорит, что я должна подождать здесь.
— Почему бы ей не взять тебя с собой?
Девочка пожимает плечами, теребит пальцами край своей розовой пачки и рисует носком туфли линии на асфальте. Она довольно милая, и мне совестно оставлять её одну на улице. Желание продолжать следовать за Дав очень сильно, но я делаю все возможное, чтобы побороть его. Моя совесть, может быть, почти отсутствует, но, по крайней мере, она достаточно сильна, чтобы я не бросил эту малышку посреди города, в отличие от ее долбаной мамаши.
— Ей нравится парень, который там работает, — бормочет девочка. — Она говорит, что я испорчу всё, если буду рядом.