Когда она видит меня, то скрещивает руки на груди и свирепо смотрит на меня. Это почти заставляет меня рассмеяться, но я останавливаю себя, жестом показывая ей открыть окно. Она отрицательно качает головой.
Я складываю руки в молитвенную позу и улыбаюсь ей. Вила закатывает глаза, затем, наконец, открывает окно. Однако от меня не ускользает надежда в ее глазах. Девочка рада меня видеть, даже если она не хочет этого признавать.
— Как у тебя дела? — Тихо спрашиваю я.
— Ты, блядь, издеваешься надо мной?
Вид этого маленького ребенка, извергающего в мой адрес ругательства, в некотором роде очарователен, но я заставляю себя поморщиться и пожать плечами.
— Мне жаль, Вила.
— Ты бросил меня.
— У меня не было выбора.
— От этого лучше не становится, — шипит она.
— Мне жаль.
— Тебе же лучше, — бормочет она, закатывая глаза.
Я предал Вилу. Оставил ее здесь, чтобы она сама разбиралась со своей семьей, после того, как пообещал позаботиться о ней. Я заслуживаю того, чтобы быть объектом ее гнева. Я сделал это с ней.
— Я уже вернулся, — говорю я.
— Надолго? Ты собираешься сказать мне, когда снова уйдешь? — Она вздыхает и машет рукой. Она выглядит странно повзрослевшей. — Неважно. В любом случае, уже слишком поздно.
— Я обещаю тебе, что это не так, — грубо говорю я, мой голос хриплый и срывается на словах. Чертовски больно видеть ребенка, разочаровавшегося в мире. — С этого момента я буду заботиться о тебе. Тебе что-нибудь нужно?
— Да, — бормочет она. — Ты был нужен мне здесь год назад.
— Мне жаль, Вила. — Я действительно это имею в виду, и моя совесть жестоко укусила, напомнив мне еще раз о том, как сильно я испортил жизнь ребенка. Дать ей ложную надежду, а затем исчезнуть. Что я за монстр? Я никогда не должен был делать то, чего хотел Ходж. Вилла рассчитывала на меня. — Я больше не исчезну. Я расскажу тебе все.
— Так говори. — Она скрещивает руки на груди, глядя на меня сверху вниз с мудростью человека, в десять раз старше ее. — Куда ты пропал?
— Мне пришлось уехать на работу, у меня не было выбора, — выдавливаю я. — Я… кое-кому задолжал и он использовали это, чтобы шантажировать меня.
Она кивает, не предлагая никаких дальнейших комментариев по поводу моего признания.
— Тогда почему ты вернулся?
Я обдумываю свой ответ. Что я должен ей сказать? Что я воспользовался первым попавшимся шансом сбежать от Ходжа, вернуться сюда, чтобы быть со своей женщиной? ДА. Я скажу ей правду. Вила заслуживает этого.
— Есть девушка, — бормочу я. — Ее зовут Дав.
— Красивое имя. Она красивая?
Я смотрю Виле в глаза, впервые замечая, насколько спутаны ее когда-то светло-русые волосы. Она выглядит… неухоженной, за неимением лучшего слова.
— Она очень красивая, — слабо улыбаюсь я.
— Я бы ей понравилась?
В этом вопросе, который задает девчонка, столько боли, столько гребаного разбитого сердца, что мой желудок скручивается в узел. Она хочет понравиться Дав. Как будто это что-то изменит. Вила обречена на эту жизнь, точно так же, как я обречен на свою.
— Да, я думаю, понравилась бы, — слабо улыбаюсь я. Я устал. Устал от всей этой лжи. — Может быть, однажды ты сможешь встретиться с ней.
Вила задумчиво кивает, и я роюсь в кармане, достаю телефон и зарядное устройство и передаю их ей.
— Вот, я принес тебе это.
— Телефон?
— Я предполагал, что у тебя его нет, — бормочу я, показывая ей, как его заряжать. — Это довольно просто. Держи это в секрете. Звони мне, если я тебе понадоблюсь. Когда угодно.
— Ты больше не будешь проходить мимо моего дома?
— Я позвоню, если ты мне позволишь, — мрачно усмехаюсь я. — Таким образом, мы сможем оставаться на связи, даже если мне снова придется уехать. Это нормально?
— Да, — бормочет она, быстро пряча телефон и зарядное устройство с глаз долой, а затем бегом возвращаясь к окну. — Как надолго ты остаешься?
— Наверное, несколько недель, — бормочу я. — Я буду навещать тебя, так часто, как смогу.
— А как насчет Дав? — Спрашивает она.
Имя моей женщины кажется странным в этой обстановке, но мне вроде как нравится быть честным с этим очаровательным ребенком. Я вижу что-то в Виле, что-то, что заставляет меня хотеть заботиться о ней.
— А что насчет нее?
— Она будет рада, что ты вернулся?
Я беру время, чтобы обдумать слова ребенка. Ответ, вероятно, нет. Она была более чем готова избавиться от меня год назад. Но за это время моя одержимость стала только темнее, глубже. Я думал, что к этому времени уже начну отвыкать от Дав, что буду по самые яйца в другой киске. Но печальная правда в том, что я не трахался всё это время ни с одной другой женщиной. Только я и мой чертов кулак, и мысли о Дав постоянно присутствующей в моей голове.
— Наверное, нет, — ухмыляюсь я Виле. — Мы поссорились перед тем, как я уехал.
Она пожимает плечами, ее умные глаза смотрят на меня.
— Тогда исправь это.
Я громко смеюсь.
— Это не так просто.
Малышка ухмыляется.
— Это всегда очень просто, монстр.
— Эй, кого ты называешь монстром?
— Тебя, — улыбается она. — Шрам выглядит действительно пугающе.
— Я пугаю тебя, Вила?
Она на мгновение задумывается, затем качает головой.
— Нет. Монстры не страшны. Люди страшнее.
Ее слова сильно задели меня, и я задумчиво киваю, прежде чем указать на ее комнату.
— Поспи немного, малыш. Позвони мне завтра, если захочешь.
— Даже если все в порядке?
— Да, — я задумчиво улыбаюсь. — Даже если все в порядке.
Она отмахивается от меня, и я отступаю в тень, держа руки в карманах, когда ухожу. Следующий вопрос на повестке дня — Дав. Конечно, я должен быть осторожен, чтобы она меня не увидела. Я не хочу, чтобы она сдержала свое обещание вызвать полицию, если снова увидит меня возле своего дома. Я знаю, что прошел уже год, но она, казалось, была чертовски полна решимости держать меня подальше.