Двери лифта открываются, и я вваливаюсь в вестибюль. Огни яркие, и швейцар что-то говорит мне, но я не обращаю на это никакого внимания. Вместо этого я, спотыкаясь, иду по вестибюлю, пока свежий воздух не бьет меня сильно, как удар в живот. Я бросаюсь бежать, не видя цели. Пытаясь сбежать, я оставила свою сумочку у Рафаэля. Это укусит меня в задницу позже, я просто знаю это.
Я не могу ясно мыслить. Я глубоко вдыхаю прохладный ночной воздух, пытаясь наполнить легкие и голову чем-нибудь другим, кроме паники. Но, похоже, все наоборот. Я хватаю ртом воздух, направляясь в переулок у здания Рафаэля. Я должна продолжать бежать. Опять же, почему? В конце концов, он догонит меня, и я буду вынуждена вернуться с ним, униженная. Черт возьми, я не могу поверить, что он это сделал. Я не могу поверить, что из всех людей он использовал Элизу.
Он гребаный придурок. Не такой большой придурок, как Нокс, но чертовски близко. И я вычеркиваю его из своей жизни. Я покончила с обидчиками, которые обращаются со мной как с дерьмом.
Слезы наворачиваются на глаза, и я сердито вытираю их. Я не хочу плакать прямо сейчас, я хочу быть сильной. Но память о Ноксе, постоянно присутствующая в моем сознании, нависает надо мной, как и всегда.
Это только напоминает мне обо всем, что я уже потеряла, и моя нечистая совесть нашептывает мне грязные, жестокие вещи, чтобы заставить меня чувствовать себя хуже.
Ты уже потеряла Сэма и Робина.
Ты могла бы, по крайней мере, сохранить Нокса.
Ты могла бы быть счастливой.
Я трясу головой, чтобы избавиться от мыслей.
Нокс — монстр, и мне нужно держаться от него подальше любой ценой. Все, чего он хочет, это уничтожить меня, и я не позволю ему.
Я не меняла своего мнения все это время и никогда не изменю.
Я прерывисто вздыхаю, убеждая себя, что верю этим словам, хотя знаю, что все это ложь.
Глава 39
Нокс
Сначала я захожу к Виле, но ее нигде не видно, когда я расспрашиваю соседей, они не дают мне информации. Её нигде нет, и мой желудок сжимается от беспокойства.
Мне не следовало следить за Дав сегодня вечером. Это дало мне идеальное начало, и я еще не готов к этому. Но, похоже, у меня нет выбора. Когда я смотрю, как она выбегает из здания, мои глаза сужаются, и я проклинаю придурка, который сделал это с ней. Мне следовало избавиться от Рафаэля Сантино вместо Робина Кентербери. По крайней мере, у Дав не было бы никакого права злиться на меня тогда.
Рафаэль вскоре следует за ней, и я решаю сначала проследить за ним. Он ищет мою маленькую птичку, и мне требуется все моё самообладание, чтобы не причинить ему боль, когда он, наконец, находит ее, потому что первое, что она делает, это кричит.
Я не знаю, что, черт возьми, этот кусок дерьма сделал с моей женщиной, но я заставлю его заплатить.
Дав сопротивляется Рафаэлю, и он протягивает руки, чтобы показать ей, что он не собирается причинять ей боль. Я не могу видеть все, но я вижу достаточно, чтобы знать, что мне, возможно, придется вмешаться. Даже с такого расстояния я вижу вену на лбу Рафаэля, пульсирующую от гнева. Это напоминает мне о моем отце. Я знаю, что если он ударит, он ударит быстро и сильно. Так же, как это делал мой отец.
Я вижу, что они спорят. Их голоса повышаются, но все еще недостаточно громко, чтобы я мог расслышать, что они говорят. Я вижу, как его характер берет верх.
— Не делай этого, — бормочу я себе под нос. — Не смей, блядь, даже пытаться.
Но я знаю, что он собирается сделать. Некоторые мужчины просто ничего не могут с собой поделать, я знаю, что моя маленькая птичка пробуждает это в них.
Я начинаю двигаться туда, когда он начинает кричать и бьёт в стену. Я слышу, как он ругается, держась за раненую руку, но это ничто по сравнению со сломанным носом, который я собираюсь ему сломать.
Дав не видит меня, потому что повернута ко мне спиной, но ее кавалер видит.
— Эй, чувак, какого хрена ты…
Он не успевает закончить предложение, потому что я уже врезал ему кулаком по лицу. Ублюдок громко ругается и спотыкается, но все, на чем я сосредоточен, это Дав. Она смотрит на меня, и ей требуется доля секунды, чтобы осознать:
— Нокс, — шепчет она. — Мое имя на ее губах ощущается как бальзам для моей израненной души.
Я хочу, чтобы она продолжала его произносить, и никогда не останавливалась. Как и всегда я уже возбужден, просто стоя близко к ней, вдыхая ее розовый аромат. Рафаэль поднимается, держась за нос, из которого течет кровь, и переводит свой кровожадный взгляд на меня.
— Ты что, с ума сошел, кусок дерьма?
— Возможно, — бормочу я. — А теперь убирайся к черту, пока я не переделал остальную часть твоего лица.
— Ты гребаный безумец. — Он выглядит так, будто собирается замахнуться, пока Дав не встает между нами, не давая ему причинить мне боль. — Дав, ты же не серьёзно.
— Ты сегодня сделал достаточно, — говорит она ему дрожащим голосом. — Я думаю, тебе пора возвращаться домой, Рафаэль.
— Я не оставлю тебя с ним наедине, — шипит ее кавалер.
— Это не твоя забота, — говорит Дав, ее тон смягчается. — Пожалуйста, Рафаэль. Уходи.
Парень смотрит на нее с чистым отчаянием в глазах. В этот момент я понимаю, что Дав зацепила его по-настоящему, он по уши влюблен в нее, он хочет ее. Может быть, он и не так плох для неё как я, но это слишком плохо для него, потому что я не позволю ему её заполучить. Никогда.
— Хорошо, — бормочет Рафаэль, признавая свое поражение. — Ты справишься, голубка.
Он оставляет нас там, и тишина, которая опускается на аллею, оглушает.
— Что, черт возьми, произошло? — Спрашиваю я Дав. — Почему он был так зол?
— Это не имеет значения. — Она проводит дрожащей рукой по своим длинным темным локонам. — Теперь все в порядке.