Как быстро пали могущественные, я сейчас в таком гребаном отчаянии, так жажду большего. Как мне было хорошо без него всего несколько часов назад? Я не могу жить без Нокса. Я не хочу жить без Нокса.
— Ни за что, черт возьми, — рычит Нокс. — Моя сперма уйдёт в другое место, Голубка. Можешь догадаться, куда именно?
Я смотрю на него, широко раскрыв глаза.
— В мою… задницу?
— Нет, — ухмыляется он. — Попробуй еще раз, маленькая птичка.
Мои глаза танцуют по его чертам.
Я не пью таблетки. Я не знаю, знает ли он об этом, но, похоже, его это не очень волнует. Его это никогда не волновало.
— В мою киску, — шепчу я.
— Верно, — ухмыляется он. — Все это горячее семя попадёт прямо в твою сладкую маленькую киску. Скажи мне, Голубка, ты берегла себя для меня?
Я яростно краснею. Я хочу солгать ему. Я хочу причинить ему боль, сказав ему, сколько мужчин было во мне с тех пор, как он ушёл. Но я не могу, потому что это неправда. Правда в том, что я берегла себя. Что я держала стены, стены, которые никто не мог сломать, даже такой человек, как Рафаэль Сантино…
— Берегла, не так ли? — Он смеется надо мной. — Хорошая девочка, Голубка. Я тоже был хорошим. У меня могло быть столько кисок, и я все это отвергал. Ради тебя. Для моей маленькой птички.
— Спасибо, — шепчу я в состоянии, подобном оцепенению.
— Хорошая девочка, — повторяет Нокс, приближая кончик своего члена ближе к моим губам. Я открываю рот, страстно желая, чтобы он наполнил его, но он снова отстраняется. — Мне нравится играть с твоим разумом, маленькая птичка. Ты выглядишь такой чертовски отчаянной. Как сильно ты этого хочешь?
— Я…
— Нет, — обрывает он меня, мрачно ухмыляясь. — Я хочу, чтобы ты показала мне.
Глава 41
Нокс
Кажется, Дав сразу понимает, чего я хочу. Она берет себя в руки с глубоким вздохом, ее руки опускаются на мои колени, а подбородок на них.
— Ты думаешь, что можешь дёргать за все нити, не так ли? — Тихо спрашивает она. — Но я знаю правду. Я знаю, насколько ты зависим от меня. Я знаю, ты ничего не можешь с собой поделать, ты должен продолжать возвращаться ко мне, брать больше, красть у меня больше. Ты одержим мной, Нокс.
— Продолжай, — ворчу я, поглаживая свой набухший член. — Черт, не останавливайся, маленькая птичка.
— Ты так отчаянно хочешь, чтобы я отсосала тебе, — мурлычет она. — Вся эта сперма, накапливающаяся весь год, только для того, чтобы я могла ее получить. Сколько раз ты заставлял себя думать обо мне, Нокс? Я знаю, что больше никого не было, ты не должен был мне говорить. Я знаю, какой ты. Я знаю, ты весь горишь из-за меня.
— Соси, — приказываю я ей, протягивая ей свой член, но лисица лишь ухмыляется, едва касаясь кончиком языка моей влажной головки, с которой уже капает. — Черт возьми, Голубка. Избавь меня от страданий. Соси мой член.
— Пока нет, — мило отвечает она. — Тебе нравится эта смена ролей?
— Я не знаю, — рычу я.
— Конечно, — смеется она, снова обводя языком щель в моем члене и заставляя меня громко стонать. — Продолжай убеждать себя в этом, Нокс…
С меня хватит ее поддразниваний и мучений. Я хватаю ее за волосы и поднимаю на ноги.
— Тебе просто нужно было спровоцировать меня, не так ли, Голубка? — Я ухмыляюсь в ее дрожащую щеку. — Ты думала, что тебе это сойдет с рук, не так ли? Ну, ты, блядь, ошиблась. А теперь я заставлю тебя заплатить.
Я толкаю ее на кровать. Она падает на спину, и я срываю с себя рубашку, обнажая свое подтянутое тело. Она ахает, когда снова видит меня во всей красе, но я не даю ей времени осмыслить происходящее. Мое тело сжимает ее, а мой член торчит между нами, стремясь к теплым объятиям ее сладкой маленькой киски.
— Ты этого хочешь? — Я дразню ее кончиком, прижимая его к ее трусикам. — Умоляй.
— Пожалуйста, — ей удается вырваться. — Пожалуйста, пожалуйста, черт возьми, Нокс, засунь в меня свой член, позволь мне кончить на него…
— О, уже?
Я смеюсь над ее беспомощным борющимся телом.
— Я так не думаю, маленькая птичка. Держись прямо там, на грани, как хорошая маленькая шлюшка. Дай мне снова почувствовать эту тугую жаждущую киску…
Я грубо сдвигаю ее трусики в сторону. Вид ее сладкой киски почти невыносим для меня, и я стону, проталкивая свой член между ее шелковистых складок, пока не оказываюсь по самую рукоятку в том, что всегда было моим домом.
— Да, черт возьми, — рычу я, начиная трахать ее.
Глаза Дав бегают по комнате, вздох за вздохом вырываются из ее приоткрытых губ, пока я трахаю ее подходя все ближе и ближе к оргазму внутри ее сладкой, запретной киски.
— Не останавливайся, — прерывисто шепчет она.
— Нихуя, — ворчу я в ответ. — Ни сейчас, ни когда-либо, даже если ты будешь умолять меня…
— Кончай, — умоляет она дальше. — Давай со мной.
— Пока нет, — шиплю я, наслаждаясь тем, как ее плоть обволакивает мой член и возвращает меня домой.
Черт возьми, это то, от чего я пытался убежать? У меня никогда не было ни единого гребаного шанса… Не с Дав Кентербери, моя гребаная женщина, моя гребаная жизнь.
— Пожалуйста, — шепчет она, а затем еще тысяча "пожалуйста" срываются с ее губ, когда я начинаю трахать ее сильнее. Сейчас она похожа на заезженную пластинку, но звук приятен для моих ушей, когда я продолжаю свое нападение на ее когда-то невинное тело.
Я развратил ее. Похоронил ее для всех других мужчин. Я не знаю, как Дав переживет разлуку. Но я не могу думать об этом сейчас. Я должен оставаться в моменте, прямо сейчас, когда ничто, кроме нас, не имеет значения, когда я владею ее киской, ее телом и ее разумом. Она моя. И ничто и никогда этого не изменит.
— Мне нужна твоя сперма, — шепчет она. — Пожалуйста. Позволь мне взять её.
— Не искушай меня, — рычу я.
Мысль о защите даже не приходила мне в голову, но если она не против, то и я тоже. Кроме того, я слишком одержим ею, чтобы остановиться сейчас. Мне нужно быть в ней. Мой член требует этого.