Я вызывающе смотрю вперед, когда он зажимает мой правый сосок двумя пальцами, а затем начинает шлепать по нему.
— Тебе нравится, когда я причиняю тебе боль, — шепчет мой преследователь мне на ухо. — Не так ли, маленькая птичка?
— Н-нет. — Мой голос срывается. — Пожалуйста, не останавливайся.
— Не буду. — Глаза Нокса темнеют от чего-то, чего я боюсь, но в глубине души я знаю, что он никогда не причинит мне боли, как это было, когда я была моложе и он этого не делает.
Вместо этого он опускается на колени между моих ног и раздвигает мои колени. Он стягивает мои трусики вниз, и я помогаю ему, вырываясь из них, пока не оказываюсь обнаженной. Он смотрит на меня, пожирая глазами, пока я не краснею под обжигающим его взглядом.
— Так красиво, — бормочет Нокс, больше для себя, чем для меня. — Я навсегда запомню этот момент. Ты так сильно любишь мой член, что пришла просить его ко мне в тюрьму?
— Мудак, — шиплю я.
— Заткнись, маленькая птичка, тебе же это чертовски нравится.
Затем он ныряет между моих бедер, наполняя свой рот моим вкусом и постанывая, когда я со стоном приближаюсь все ближе и ближе к оргазму.
— Черт возьми, голубка, — бормочет он. — Ты вкуснее, чем когда-либо.
Внезапно он отстраняется, как будто ему надоело играть со мной в игры. Он снимает комбинезон, и его член свободно встает, вены на нем пульсируют от желания. Мой рот наполняется, и я изо всех сил стараюсь дышать ровно.
В любом случае, я не могу убежать от него.
— Я собираюсь трахнуть тебя так сильно, что тебе придется выползти отсюда, — рычит он. Я плачу в ответ, но Нокс уже толкается у меня между ног, головка его члена настойчиво прижимается к моему входу и требует моего подчинения. — Черт возьми, маленькая птичка. Посмотри, как ты заставляешь мой член капать… Я так готов снова оказаться внутри тебя.
Он наклоняется к моей голове, шепча мне на ухо:
— Чтобы снова обрюхатить тебя.
У меня перехватывает дыхание, но слишком поздно, Нокс уже трахает меня. Его член толкается все глубже и глубже, наполняя меня так сильно, что мои глаза закатываются в чистом экстазе. Мои игрушки или любой другой мужчина никогда не смогли бы сравниться с ним. Он гребаный Бог, и я была рождена, чтобы поклоняться ему. Нокс это моя религия.
Он трахает меня так, словно это первый и последний раз вместе взятые, и я полностью подчиняюсь ему, позволяя ему проникнуть глубже, чем я когда-либо позволяла ему прежде.
— Время уходит, — в какой-то момент мне удается простонать.
— Не волнуйся, — хрипит он. — Я просто хочу продолжать трахать тебя, пока не кончится время. Кончай на мой член, маленькая птичка. Утопи меня, блядь.
Я не могу сдержаться, когда он говорит это, и он громко смеется надо мной, когда я стону его имя, кончая на него, снова впуская его в свое сердце.
— Моя гребаная очередь, — рычит он после, вгоняя себя в меня все сильнее и сильнее, пока не достигнет еще одного оргазма для нас обоих. На этот раз мы соединяемся, наши тела извиваются от чистого удовольствия, когда мы спускаемся снова вместе. — Черт возьми, да, Голубка. Дои мой член. Это все для тебя, маленькая птичка.
После этого я замираю.
Нокс осторожно развязывает меня. Он снимает свою оранжевую рубашку, раздевается до белой майки и надевает ее на меня, чтобы скрыть, мой непристойный вид сейчас. Он несет меня к металлическому столу и усаживает на стул. Он садится напротив и держит мои руки над столешницей.
Сигнал тревоги сигнализирует о том, что наше время закончилось. Я сижу, застыв на месте, с размазанным по всему лицу макияжем. На мне верх оранжевой униформы Нокса, и он ухмыляется мне через стол. Я уверена, что никому не придётся гадать, чтобы понять, что мы только что здесь делали.
Двойные двери, ведущие в комнату, не заперты. Я упрямо смотрю на серебристый металл стола, в то время как Нокс встает, все еще держа свои руки в моих.
— Сядь, Миллер, — рявкает на него охранник.
— Эй, он ничего не сделал. — Я держу наши пальцы переплетенными, глядя на охранника.
— Мисс, я бы посоветовал вам заткнуться, — говорит мне его напарник, доставая кобуру, где лежит пистолет. Я рискнула взглянуть на Нокса, и боль и гнев в его глазах заставили меня подумать, что он собирается убить их обоих.
Но он этого не делает.
Вместо этого он проглатывает свою гордость и не сводит с меня глаз, пока они разрывают наши руки. Я знаю, что означает его молчаливый взгляд. Он делает это для меня, для нас, потому что хочет, чтобы мы были вместе как можно скорее.
Когда его выводят из маленькой комнаты, мое сердце снова разбивается. Один из охранников несколько раз пинает его. Я закрываю глаза и даю себе минуту, чтобы собраться с силами. По крайней мере, я смогла его увидеть. По крайней мере, я поцеловала его. По крайней мере, я была с ним…
— Мисс, вы идете?
— Да, — рычу я, борясь с тем фактом, что я на грани слез.
Я поднимаюсь и отряхиваю оранжевую рубашку, которая на мне, игнорируя вытаращенные взгляды охранников, и оставляю свое разорванное платье в комнате позади меня. Я прохожу мимо мужчин, которые открыто свистят и глазеют на меня, и выхожу на жаркое солнце Лос-Анджелеса. Я нахожу свою машину, кабриолет "Мустанг" вишнево — красного цвета с откидным верхом, потому что почему бы и нет, и долго сижу за рулем, собираясь с мыслями.
Все, что произошло сегодня за этот час, путается у меня в голове, но я делаю все возможное, чтобы разобраться во всем этом. Все, что я знаю, это то, что я не могу перестать ждать Нокса. Ни сейчас, ни когда-либо. Никто другой никогда не сможет заставить меня почувствовать электричество, которое искрится между нами. Мы принадлежим друг другу, я никогда не была в этом так уверена, как сейчас. И независимо от того, сколько пройдёт времени, три года или тридцать, я буду ждать, когда он вернется ко мне, и проведу остаток своей жизни, показывая ему, как сильно я его люблю.