Глава 46
Нокс
Если я и думал, что будет легче двигаться дальше после Дав теперь, когда я снова ее увидел, получил свое, я был чертовски неправ. Память о ней свежа в моей памяти и ломает меня с каждой секундой, которая проходит без нее рядом со мной.
Но теперь у меня новая миссия и новое призвание, убраться отсюда нахрен.
В отличие от начала, когда я не заботился о том, чтобы выйти на свободу, сейчас я более чем горю желанием работать над своим делом и доказать, что я готов вернуться в общество за пределами тюремных стен.
Я встречаюсь со всеми консультантами, занимаюсь волонтерской работой и слежу за тем, чтобы вести себя наилучшим образом. К тому времени, когда подходит срок моего условно-досрочного освобождения, две вещи шокируют меня, как холодная, жесткая пощечина.
Первое — я нахожусь в этой адской дыре уже пять лет.
Второе — у меня есть реальный шанс выйти условно-досрочно и воссоединиться с Дав.
Время в тюрьме течет медленно, но когда ты ждешь результатов суда присяжных, решающих, станешь ты свободным человеком или нет, это еще мучительнее.
Через пять лет и шесть месяцев после моего приговора, я получаю решение, что я снова стану свободным человеком, я буду условно-досрочно освобожден, мне придется вернуться к своей работе и отчитываться перед офицером комиссии по условно-досрочному освобождению, я буду носить браслет на ноге, чтобы гарантировать, что я не покину штат. Но тем не менее… Я буду свободен, чтобы снова быть с Дав. То есть, если она все еще ждет.
Я предвкушаю дату своего освобождения, но всё же это немного шокирует меня, подкрадываясь незаметно. Я хотел связаться с Дав, рассказать ей, но мне так и не удалось дозвониться. Я отправил сообщение голосовой почты на автоматический компьютер, даже не уверенный, что у меня все еще есть правильный номер. Я сказал ей, что меня освобождают, и выразил надежду, что эта новость не уничтожит ее.
Стоя в то утро перед своей камерой, я наконец-то позволяю малейшему лучику надежды пробиться сквозь все то дерьмо, через которое я заставил пройти Дав. Я заплатил за свое преступление, но я еще не закончил. Я позабочусь о том, чтобы с Дав обращались как с королевой каждую секунду ее жизни. Я, блядь, буду поклоняться земле, по которой она ходит. Если она с кем-то другим, даже если это Рафаэль, я буду держаться на расстоянии. Я вернусь к зверю в тени, преследователю, который присматривает за ней. Но я уже знаю, что не смогу так просто уйти. Не от нее.
Я никогда не мог.
— Удачи, Миллер, — ухмыляется охранник, открывая дверь камеры. — Добро пожаловать в оставшуюся часть твоей жизни.
Его слова звучат правдиво и тяжело для меня, когда я выхожу оттуда свободным человеком с браслетом на лодыжке, плотно облегающим мою ногу. До конца подъездной дорожки, ведущей к тюрьме, предстоит долгий путь, и солнце палит вовсю. Я не вижу ничего впереди, поэтому прикрываю лоб рукой и иду вдаль. У меня есть пятьдесят баксов на мое имя, и мне некуда идти. Но бывало и хуже, и я знаю, что справлюсь с этим.
Я дохожу до конца дороги и смотрю по сторонам, пытаясь найти водителя, который мог бы одолжить мне телефон или подвезти меня до центра. И тут я вижу приближающуюся машину. Это вишнево-красный "Мустанг" с откидным верхом, за рулем женщина с каштановыми волосами. На заднем сиденье сидит молодая девушка с двумя маленькими детьми. Один все еще в детской коляске.
Это зрелище почти убивает меня, черт возьми.
Дав останавливается передо мной, поднимая пыль. Я не могу стереть улыбку со своего довольного лица, когда Вила целует лбы своих младших братьев и подбегает ко мне, обнимая меня.
— Привет, Нокс! — говорит она улыбаясь.
Я обнимаю ее в ответ, глядя на заднее сиденье, где старший мальчик с любопытством смотрит на меня. Я вижу что-то в мальчике, похожее на мою собственную тьму. Но я думаю, что он достаточно будет умен, чтобы держать все под контролем.
Младший мальчик совсем малыш, но он широко улыбается, протягивая ко мне руки.
— Привет. — Теперь я обращаю свое внимание на Дав, которая вся в черном, за исключением того, что она вернула своим волосам их естественный цвет с тех пор, как я видел ее в последний раз. Она выглядит так сногсшибательно. Ей требуется мгновение, чтобы вспомнить, что у меня есть шрам. Но потом она вспоминает о своём, застенчиво прикасаясь кончиками пальцев к щеке.
— Голубка, — выдыхаю я. Мой голос прерывистый и болезненный, но ее имя все еще приятно ощущается на моих губах. — Ты пришла.
— Мы все это сделали! — восклицает Вила, и я смеюсь, когда Дав тоже обнимает меня.
Черт. Это настолько эмоционально, что я даже представить себе не мог. Я думал, что ничего не могу чувствовать, не после того, что сделал со мной мой отец. Но Дав и моя новая семья показали мне весь спектр моих эмоций, и впервые в моей гребаной жизни я счастлив.
Я это заслужил.
Я сижу спереди с Дав, в то время как Вила следит за своими братьями позади нас. Дав медленно едет, по знакомой мне дороге, ведущей обратно к дому, где она жила много лет назад. Мне приходится заставлять себя не смотреть на заднее сиденье, но я также не могу оторвать глаз от Дав. Она выглядит так сногсшибательно. Неотразимая. Сексуальная. Как будто все, о чем я когда-либо мечтал, отправлено сюда, чтобы преследовать меня. Но теперь я наконец-то могу заполучить ее. Теперь она, наконец, может быть моей.
Я не отрываю взгляда, пока мы не подъезжаем к ее дому. Он выглядит так же, как и раньше, за исключением того, что во дворе больше растений и игрушек, разбросанных по всему двору. Я выхожу из машины и помогаю Дав выйти, прежде чем переключить свое внимание на детей. Старший, Келлан, доверчиво берет меня за руку и ухмыляется мне. Мне нужно быть осторожным с ним, потому что пока он выглядит точно так же, как я.
— Как зовут твоего брата? — Спрашиваю я Келлана, пока он помогает мне отстегнуть его.
— Зейн, — говорит он, и я улыбаюсь. Дав выбрала милые имена. Я стараюсь не поддаваться эмоциям, но я уже знаю, что бороться с этими эмоциями бесполезно.