Нещадно отгибаю заднюю обложку «Коллекционера» и пробегаюсь глазами по обязательным пунктам, которые сама же и записала подводкой для глаз.
1. Никто не должен его услышать!
Я об этом позаботилась. Вся квартира обита тем самым звукоизоляционным поролоном. Я орала во весь голос, включала «Рамштайн» на полную громкость, но ночь как была безмятежной, так и осталась. Правда, дом не заселенный, и если где-то и обитают люди, то это работяги из Средней Азии, которые стряпают ремонты за недорого. Так что, чтоб поставить уверенную галочку напротив этого пункта, я выкрутила громкость «Агаты Кристи» на максимум и пошла гулять по подъезду ─ когда в квартире бушевал «Ураган», на моей голове не шелохнулся ни один волосок. В этой квартире отныне можно будет пережить апокалипсис, показанный в «Тихом месте».
2. Никто не должен увидеть.
Как-то я небрежно записала этот пункт. Нужно было так: никто не должен догадаться, что на самом деле происходит. Да, мы тащим перебравшего друга домой. Да, практикуем БДСМ. И не более того. Все это просто игра. И только для меня и для него ─ жизнь.
3. Он должен быть зафиксирован, пока я не начну ему доверять.
План мой безумен, но тем не менее я отнеслась к его воплощению с холодной головой. Я дерзкая и боевая, но в плане мышечной силы все же уступаю парню. Тем более Диме, который не то чтобы перекачан как Стас, но все-таки не субтильный хлюпик. Что ж, если физически не справляешься надо идти на хитрости. Мои женские хитрости ─ это миорелаксанты и седативы, а еще нейлоновые веревки и кабельные стяжки. Наручники ─ это слишком. Мы ж не в голливудском фильме.
Я вновь прокручиваю в голове момент, когда освобожу его, и у меня внутри все переворачивается, а внизу живота вспархивает стайка бабочек ─ даже невинность терять было не так волнующе. Я вижу этот переломный момент так же четко, как если бы он уже произошел. Отбрасываю книжку и просто растворяюсь в этом предвкушении безудержного счастья. Как оказалось, счастье ─ это человек. Мне Димы не хватало для счастья. Как хорошо найти уже себя!
Тренькает дверной звонок.
─ Открыто, ─ кричу я, забыв, что мои децибелы глушатся мягкими стенами.
Чертыхаюсь, рывком поднимаюсь на ноги и не спеша иду в коридор.
Распахиваю дверь и вижу довольную улыбку Стаса, которая кажется неестественно белоснежной на фоне лица, жестко закопченного в солярии ─ прожарка до хрустящей корочки.
─ Солнце, как я рад, что ты наконец позвонила! ─ восклицает он.
Есть в Стасике нечто такое, что мне нравится. Его преданность круче собачьей, хотя может просто память как у золотой рыбки. Кто знает? Отпихнешь его от себя, дашь пинка ─ можно буквально ─ пошлешь в грубой форме, пару раз унизив по дороге, а он опять несется по первому зову, весело виляя хвостом.
Захлопывает дверь ногой и припирает меня к стенке. Хочу увильнуть, пока вся не пропиталась запахом псины, но бройлерные грудные мышцы по проницаемости почти как стена за моей спиной. Вжимает меня в стенку и начинает покрывать шею слюнявыми поцелуями ─ ну полное сходство с тупой псиной!
─ Я тебе не для этого позвала! ─ отбиваюсь я от этой попытки «изнасилования», предпринятой с порога.
Отталкиваю его от себя и вытираю слюну тыльной стороной ладони.
─ А для чего? ─ спрашивает, озадаченно почесывая затылок.
─ Пойдем, увидишь! ─ лукаво улыбаюсь я.
Веду его в спальню. Мне нужен тест драйв. Не Стаса, конечно. Любовного гнездышка. Ведь пункт про фиксацию ─ самый важный.
─ Хорошая кроватка! ─ протягивает он, довольно ухмыляясь.
─ Ложись! ─ приказываю я.
Он радостно скидывает футболку и джинсы. И прежде чем в ту же кучу улетят и стринги, я его останавливаю:
─ Попридержи «дружка» в узде. Просто ложись. Остальное я сама.
Без слов обрушивается на кровать, словно трехстворчатый шкаф. Торс его блестит от какого-то масляного лосьона. Фу, гадость
Я опираюсь на матрас коленками и, поймав точку наибольшей устойчивости, нависаю над ним и начинаю привязывать запястья к поручню. Я делаю все так, чтоб он ни в коем случае не мог свести руки и освободиться, но и чтоб кисти не были притянуты к поручню так, чтоб полностью онеметь через несколько часов. Я ж не хочу привести его к ампутации. Не Стаса. Диму.
─ Ты бы раньше сказала, что любишь такое! Я бы принес свои наручники и прочие штучки.
Интересно, что он называет «прочими штучками»? Турник, может? Или я чего-то не знаю про тайную жизнь качков?
Закончив вязать узлы, я соскакиваю с кровати и встаю перед ним. Стягиваю с себя кофточку и отвожу плечи назад, чтоб он еще раз облизнулся на мою заманчивую грудь.
─ Освободишься от пут, тебе обломится, ─ обещаю я сексуальным грудным голосом, на который «дружок» Стаса реагирует не хуже, чем на виагру.
Наслаждаюсь зрелищем: оно уморительное, как почти любое спортивное соревнование.
Стасик выполняет силовуху качественно: почти жилы рвет. Морда стала пунцовая, вены под кожей так вздыбились, что можно устройство кровеносной системы изучать, не препарируя пациента, пот льется ручьями, а гримаса как у без пяти минут инсультника. Все тщетно. Зафиксирован отлично.
Страдания и силовые подвиги длятся от силы минут десять. У качков никакой выносливости. Дышит так тяжело и натужно, что вот-вот схлопочет сердечный приступ. Инстинкт самосохранения оказался сильнее желания присунуть симпатичной девчонке.
Падаю рядом, подскочив на матрасе. Провожу кончиком ногтя по потной щеке.
─ Помнишь, ты просил дать тебе еще один шанс?
─ А это был не он, да? ─ делает Стас открытие века.
─ Нет, просто хотела проверить, как все работает.
─ Что я должен сделать? ─ спрашивает он так послушно, что я начинаю чувствовать себя крутой мистрис даже без кожаного комбидресса и плеточки в руках.
─ Не много. Просто помочь мне в одном дельце, ─ отвечаю туманно.
─ В каком?
─ Неважно! Просто пообещай, что все сделаешь!
─ Ну, Машунь, ты мне расскажи, тогда пообещаю, — упрямится он, намекая на ответную реакцию.
Я приподнимаюсь на локтях и нависаю над ним, щекоча грудь распущенными волосами. Медленно-медленно склоняюсь над распростертым подо мной телом. Зубами защелкиваю его нижнюю губу и мягко тяну на себя. Отпускаю и провожу по соленым губам кончиком языка. Это дешевые шлюшки сразу отдаются в надежде получить выгоду, а такие хищницы, как я, томят и мучат, доводя до кондиции.
Стринги неспособны сдержать бурную реакцию, и я удовлетворенно укладываюсь рядом.
─ Сделаю все, что попросишь, если два раза в неделю будешь со мной! ─ проговаривает он хриплым голосом.
Глава 11. Эта жизнь.11.1
─ Твоя семья, должно быть, меня ненавидит, ─ выдыхаю я, обкусав под корень очередной ноготь.
Марк убавляет громкость магнитолы, из которой льется безликая жизнерадостная попса, которая совсем не поднимает настроение, как и чудесная зимняя погода ─ ее словно вырезали из фильма «Морозко» и вставили в этот день.
─ Почему ты так думаешь? ─ спрашивает он таким спокойным и будничным тоном, словно я сказала, что мне кажется, что погода скоро испортится.
─ А как еще можно относиться к женщине, которая разбила твою семью? ─ запинаюсь, а потом добавляю то, о чем неприятно даже подумать: ─ Они, должно быть, любят бывшую невестку.
Сбавляет скорость ─ мы едем по пустой проселочной дороге ─ и касается моей руки, которая подрагивает в приступе нервного тика. Каждое его прикосновение ─ это бальзам, пролитый на душу; каждое я бережно храню, нанизав на нитку памяти, словно бусинку.
─ Во-первых, ты ничего не рушила. Мой брак и так был ошибкой. Я это понимал с самого начала, просто не хотел признавать. А потом появилась ты, и мне прибавилось храбрости. Во-вторых, они любят Свету, но это не дает права указывать мне с кем жить и строить отношения. И, в-третьих, они тебя не ненавидят, а как только узнают так же хорошо, как и я, так и вовсе полюбят.