─ Маш, ─ летит мне в спину, и вместо того, чтобы оставаться твердой и дальше ломать его сопротивление, я оборачиваюсь и одариваю Диму злым взглядом исподлобья.
─ Чего тебе? ─ шиплю я, измученная его нытьем, мольбами и твердолобостью.
─ Можно попросить тебя кое о чем?
Тон его голоса такой мягкий и вкрадчивый, что я ставлю контейнер на стул и возвращаюсь к кровати.
─ Развязывать я тебя не собираюсь, ─ заявляю я, плотно скрестив руки на груди. Забавно, но это папочкина любимая поза.
─ Дело не в этом, ─ отвечает Дима с милейшей робостью.
─ Тебе нужно «судно»? ─ догадываюсь я.
Мотает головой и отводит глаза. Я уже почти неделю подрабатываю для Димы сестрой милосердия, а он все еще краснеет, когда я помогаю ему помочиться в «утку».
─ Ты не могла бы почесать мне нос?
Просьба настолько неформатная, что у меня отвисает челюсть. Хотя Диму можно понять: если бы мои руки были притянуты к изголовью кровати, то я бы день и ночь страдала оттого, что не могу почесать зудящее во всех местах тело. Психосоматика ─ дело такое.
Молча киваю и прислоняю кончики ногтей к его курносому носу, на котором едва заметна легкая россыпь веснушек. Дима трется о мои пальцы, чуть не плача от удовольствия. Странно, что людей иной раз могут радовать такие мелочи. Нежно скребу гладкую, прохладную кожу ногтями и сама почти плачу от трогательности и нежности момента. Это такая мелочь, но между нами искрит. Искры такие яркие, словно нас соединяют в единое целое при помощи сварочного аппарата. Я не ошиблась.
─ Прости, что так получилось с твоей рукой, ─ шепчет он, все еще почесывая кончик носа об мои ноготочки.
─ Ничего, ─ проговариваю я, скользнув взглядом по свеженаложенной повязке. ─ Зато я тебя никогда не забуду. Шрам не позволит.
Дело не в шраме. Ты теперь часть меня. Нам суждено быть вместе. Ты татуировкой выбит на моем сердце.
─ И я тебя! ─ соглашается он.
─ Ты, наконец, понял, что она тебе не пара? ─ спрашиваю я, чувствуя приятную тяжесть в солнечном сплетении.
─ Кто? ─ спрашивает Дима, смотря непонимающим взглядом.
─ Твоя жена, ─ поясняю фыркнув.
─ Да, верно. Она же меня бросила, ─ цедит Дима, сжав челюсти. ─ Спасибо, что открыла мне глаза.
─ Видишь, как все, оказывается, просто? ─ улыбаюсь я, чуть ли не плача от счастья. О боги, наконец-то эта непрошибаемая стена пала.
Склоняюсь над ним так близко, что кончики наших носов соприкасаются, и кладу руку, пахнущую антисептиками, на его щеку. Дима подается чуть вверх, и миллиметры, разделяющие наши губы, испаряются. Я с готовностью приоткрываю рот и позволяю ему поцеловать себя. Я всегда любила страстный, грубый секс и такие же поцелуи, но сейчас меня заволокло нежность, которая, впрочем, томится в оковах, и я растворяюсь в ней, наконец, обретая себя подлинную.
Глава 16. Эта жизнь. 16.1
Мы стоим на берегу, у самой воды, которая затаилась подо льдом, совсем как моя тайна, кое-как спрятанная под слоями лжи и недоговорок.
Марк так близко, что мне нужно лишь шевельнуть мизинцем, чтобы его коснуться, но по его ускользающему вдаль взгляду понимаю, что Маркуша бесконечно далеко. Иногда мне кажется, что его так же, как и меня, настигают воспоминания, которым Марк совсем не рад. Вот и сейчас его взгляд цепляется не за линию горизонта, а за прошлое, в котором нет меня.
Марк все настойчивее повторяет, что идеальных людей нет, и каждому есть за что повиниться, но чем чаще я слышу подобные суждения, больше похожие на мантру, тем сильнее меня мучит совесть. Я успокаиваю себя тем, что украду еще один-единственный день счастья, а потом расскажу ему все, вплоть до финальной точки. Но даты на календаре сменяются, а я все молчу, боясь остаться без него. Сейчас Марк живет с принцессой, которая хранит печальную тайну. Но сможет ли он ужиться с монстром, которым та на самом деле является?
Наконец его глаза вновь обретают живость; Марк хватает меня за руку, притягивает к себе и целует в макушку. Я смотрю вопросительно: он сказал, что хочет прогуляться и зачем-то привел меня на дикий пляж, заваленный снегом и скованный у берега ледяной коркой.
─ Спроси, зачем мы здесь, ─ просит он изменившимся голосом, в котором набатными колоколами звучат тревожные нотки.
─ Зачем? ─ без лишних расспросов выполняю его просьбу, хотя под теплую куртку уже заполз пакостный холодок, цель которого не тело, а душа.
─ Это место особенное для меня. Здесь я потерял все: её, себя, свою прежнюю жизнь и главное, свое призвание. И здесь же я хочу вернуть все назад, ─ слова Марка звенят в ледяном воздухе торжественно и ужасающе.
Такое не говорят просто так. У Марка тоже есть точка невозврата, которая стерла его старую личность и нарисовала что-то новое. Кто же ты на самом деле, мой идеальный Марк, такой целостный и успешный?
Смотрю на него и едва удерживаюсь, чтобы не начать хлопать себя по карманам в поисках таблетницы. Реальность расползается во все стороны, в голове замыкает ─ теперь хватит мимолетного порыва ветра, чтобы нарушить мой шаткий баланс.
На этом пляже Марк потерял свою девушку, которую все еще видит во мне. И к ней же я дико ревную. Каждый раз, когда мы вместе, я думаю, что он представляет ее на моем месте. Эти мысли терзают меня, ведь я знаю каково это, потому что и сама долгое время видела в Марке другого.
─ Марк, зачем ты привел меня сюда?
─ Чтобы оставить все наши страхи в прошлом и вместе шагнуть в светлое будущее, ─ вымученно улыбается Марик. ─ Маш, ты меня любишь? Доверяешь мне?
─ Да, конечно. Я очень тебя люблю, ─ шепчу я и прижимаюсь к нему. Хочется плакать. Сейчас он попросит меня рассказать, что я натворила, и все кончится.
Марк нежно целует меня в щеку, обхватывает предплечья красивыми пальцами, от прикосновений которых я готова умереть, и заставляет посмотреть на себя.
Убирает от меня руки и опускается на одно колено. Я стою и трясусь от страха. Как в замедленной съемке вытаскивает из кармана пресловутую бархатную коробочку, и я понимаю, что на сей раз там не сережки. Вот он, тот самый момент, после которого мы разойдемся навсегда. Ведь если сейчас я приму предложение, мне придется все ему рассказать. Уже не получится оттянуть этот миг ─ останется только вывалить на него свою жуткую историю и отпустить. Марк уйдет, унося с собой мое кровоточащее сердце.
Крышечка громоподобно отщелкивается, и мой взгляд притягивается к сверкающему кольцу с квадратным камнем. Меня здесь нет: в мыслях я переместилась в день, когда Марк покупал кольцо для той другой. По факту все случилось из-за такого же украшения. Если бы Марк не решил, что ему нужно подобное дорогущее кольцо, они были бы вместе и в тот день. О боги, какая же странная история. Почему успешный пианист бегал по подработкам, чтобы накопить на кольцо? Зачем решил жениться на ее сестре? Это вообще было? Точнее, он мне это действительно рассказал? Или я все придумала?
─ Маша, любимая моя, выходи за меня. Я очень хочу, чтобы ты стала моей женой.
Вот и оно. Его слова словно гром. Мне бы хотелось, чтобы разыгралась реальная буря и меня на месте испепелила молния. О чем я только думала, когда начинала с ним нормальные отношения? Неужели наивно полагала, что момент истины так и не настанет? Или, может, я надеялась, что Марк закроет глаза на то, что его любимая ─ монстр? Я думала о себе. Эгоистичная тварь. Я должна была пожалеть Марка и гнать его прочь, но проявила слабость и позволила остаться.
─ Слушай, Марк ты чудо, но…─ мямлю я и тут же замолкаю, словно зависший компьютер.
─ Ты не хочешь замуж? Или что? ─ виновато улыбается он, продолжая стоять в неудобной позе.
─ Марк, мы же говорили об этом, ─ еле слышно проговариваю я.
─ Типа мы не пара, потому что я, по твоему мнению, идеален? ─ почти весело проговаривает Марик, поглаживая через рукав мою руку. ─ Или дело в том, что ты натворила до нашей встречи?
─ Марк, прошу тебя, встань, ─ кладу руку ему на плечо, умоляя подняться.
─ Не встану, пока ты мне не ответишь! ─ упрямится он, подчиняя меня взглядом серых, как графит, глаз.