— Какой-нибудь дополнительный тонюсенький палец, чтобы колупать в носу и в ухе, — ответил на это Якуб. — Правда, оно ведь и спичкой можно… Ну, силы бы побольше. И, наверное, печенку дополнительную…
— Все это требовало бы изменения очень многих генов.
— Ну ладно… Выходит, когда мы встретим мутантов, то они будут слабыми, больными и искалеченными существами?
— К тому же, наверняка еще и деформированными, что дополнительно ограничивает их возможности передвижения и нападения.
— А динозавры?
— А откуда им тут взяться? — Казак с сожалением поглядел на приятеля. — Они вымерли миллионы лет назад. Никакая радиация не вернет их к жизни, да и как? Их даже клонировать невозможно, потому что от их ДНК сохранились лишь немногочисленные следы. Все подверглось фоссилизации[14]. Химические изменения произошли такие, что никто эту ДНК никогда не прочтет.
— Ну а зомби? — экзорцист чуть не расплакался.
— Никаких шансов. Зомби — это труп, возвращенный к жизни с помощью некромантии. Никакое облучение покойника никогда не поможет ему подняться из могилы.
— Ну, может, мамонты… Нет, мамонтов здесь не будет, — ответил Якуб сам себе. — То есть, в качестве единственного разнообразия, нам остаются лишь те одичавшие тигры…
— Нет здесь никаких тигров, и в Припяти перед аварией никакого зоопарка не было, — признался сталкер. — Это тоже страшилка для туристов. Точно так же, как громадные пауки и другие движущиеся макеты. Мы приехали… Только я на вашем месте не высаживался бы. Заражено тут все, как тысяча чертей, — он еще раз поглядел на показания приборов.
— А… фигня, побочные результаты облучения действуют, в основном, через несколько лет, а в нашем возрасте это особого значения уже и не имеет, — пожал плечами Якуб. — Умрем от старости еще до того, как нас прибьет то, что здесь вредит.
— Ты за себя говори, — призвал его к порядку Сэмэн. — Лично я собираюсь еще долго пожить. Дождаться, хотя бы, высадки человека на Марсе! А то и самому туда полететь.
Экзорцист разглядывался по сторонам. От Гнатовки мало чего осталось. Когда-то это было обычное село на одну улицу. Сейчас огороды поросли сорняками, большая часть хат завалилась, остальные стояли, накренившись, с проваленными крышами. Часть заборов еще как-то держалась. Брошенные трактора ржавели под навесом колхозного машинного двора.
Наша троица доехала до перекрестка. Креста здесь, правда, не было, как минимум, с 1921 года, но оба старика нюхом почувствовали, что это то самое место.
— Местных никого. — Сэмэн с удовлетворением обвел взглядом развалины ближайших хозяйств и густую рощу, которая раньше была местными садами. — Никто не помешает.
— Тогда за работу! — Экзоцист выскочил из машины и браво закрутил лопатой над головой.
В зарослях раздался какой-то топот, отзвуки ломаемых веток и топот, как будто там спугнули целое стало оленей.
— И-эх, какая охота могла бы тут быть, — вздохнул Якуб.
— Поохотиться ты можешь и в войславицких лесах, — осадил его приятель. — Зверья там, возможно, и меньше, но, по крайней мере, оно не радиоактивное. Впрочем, мы же не за тем сюда приехали, — напомнил он.
Старики огляделись и разыскали место, где когда-то наверняка стоял крест, после чего вгрызлись в плодородный украинский чернозем. Сначала выкопали примерочную канавку и попали на фундамент, явно в прошлом бывший основанием для распятия. Неожиданный отзвук щелкающих зубов оторвал их от работы. Это сталкер Мыкола переживал острый кризис.