– Лас… – прошептала Ксюня, но лезвие мачеты чуть сильнее упёрлось ей в шею, и сталочка замолчала, почувствовав, как по её гладкой коже устремляются вниз три тонкие струйки крови.
– Ты выбрал, – сказал Стан, вытащил засунутый на время в карман после того, первого, выстрела самопал и медленно поднял его, нацеливая в голову Ласа.
Тот молча стоял и смотрел на оружие в руке противника, который так и не изменился без малого за сорок дней вдали от деревни. Ласу было страшно – и правильно: кто не боится смерти? – но он старался не показывать виду, зная, что умирать за дорогих людей – дело, как-никак, достойное.
Палец Стана напрягся на спусковом крючке, кК будто «подсталкр-гора» сомневался, стоит ли стрелять или нет. он действительно колебался: всё-таки долгие годы Лас был его лучшим другом… но память тут же подсунула Стану несколько эпизодов из его жизни, в которых Лас становился у него на пути, мешал добивался цели да ещё и жизни учил, и сомнения сразу отпали. Стан медленно потянул спуск на себя…
Время на миг словно остановилось, а когда снова пошло, всё вдруг изменилось резко, окончательно и бесповоротно.
Что-то еле слышно просвистело в воздухе за спиной у Стана – и внезапно из его шеи спереди вышло остриё мачета с несколькими врехами лезвия! Брызнула кровь. Разжались руки «подсталкра-горы», мачет и самопал упали на землю. А вслед за этим на глазах у оторопевших юных сталкеров рухнуло наземь тяжёлое тело Стана, который, уже будучи мёртвым, с приоткрытым ртом изумлённо пялился куда-то вдаль и вверх, будто бы не в силах принять такой поворот событий.
Ксюня, всё ещё не веря в своё спасение, обернулась, и тут Лас с Плющом увидели человека, стоявшего у края поляны, сагнях в десяти от свежего трупа; без сомнения, это он бросил мачет, решив таким способом сиюминутные проблемы «беглецов».
Заметив, что на него смотрят, «незнакомец» неспешно направился к молодым людям, ещё не пришедшим в себя от неожиданного завершения так толком и не состоявшегося боя.
Он был немолод – длинные, до плеч, седеющие волосы, некогда бывшие чёрными, такая же (ну, не до плеч, конечно) борода и усы не позволяли дать ему меньше пятидесяти лет, – невысок, но в нём явно – по характеру его движений, по манере держать себя – ощущалась сила, подкреплённая опытом, а в зелёных, как у Плюща, глазах проглядывал острый раскрепощённый ум. Заношенная чуть ли не до дыр, но более-менее чистая обычная для жителей деревни клыповая одежда, а также сапоги, очень похожие на те, что носили Лас и Плющ, позволяли сделать вывод, что он когда-то жил в Сталочной, но потом на долгое время перебрался в лес. И черты его лица показались юным сталкерам смутно знакомыми…
– По-моему, я подоспел вовремя, – сказал он низким, как у велка Зора, раскатистым – и таким же смутно знакомым голосом, остановившись рядом с Ксюней и глядя на юношей, начинающих понимать, кто именно пришёл к ним на помощь.
– Велк Нурс? – спросил Лас, вспомнив этого человека – когда-то одного из лучших сталкеров деревни и члена Совета велков по вопросам изучения леса. – Вы как здесь оказались?..
– Отец… – прошептал Плющ, поражённый появлением Нурса гораздо сильнее. – Ты жив…
– Плющ? Хм, ты сильно вырос за последние несколько лет, – ответил бывший велк, однажды ушедший из деревни и туда не вернувшийся. – Давно мы с тобой не виделись… – Нурс сделал несколько шагов вперёд, подойдя к юным сталкерам почти вплотную, и сердечно обнял сына, который, оказывается, во многом был похож на него. Постояв немного в обнимку с Плющом, велк отпустил его и повернулся к другому юноше: – А ты, как я понял, Лас. Вот этот, – (Нурс, не оборачиваясь, указал большим пальцем правой руки себе за спину, на тело Стана), – многое рассказал мне о том, что произошло в деревне за годы моего отсутствия, – в том числе и о вас… А ты, значит, Ксюня, да? – посмотрел он на сталочку, и та покраснела, смущённо улыбнувшись. – Я, кажется, знаю, зачем вы сюда пришли, и, думаю, могу вам помочь.
– Стан говорил, что помогал утаскивать отсюда этот… как его… «боковой компукер»… – начал было Плющ, но, почувствовав в своей фразе что-то неправильное, умолк, не договорив.
– «Бортовой компьютер», – поправил его отец. – Да, мы действительно недавно перенесли его отсюда в мою хижину, хоть я и считал, что этому прибору здесь ничего не угрожает, раз его без малого за тридцать лет не тронули ни муты, ни погода… хотя радиации в этом месте он впитал будь здоров…
– Прибор? – спросил Лас, ухватившись за это слово. – Как мой вредомер?