* * *
Спутник Сталкерры, 05:28.
Человек в чёрном костюме сидел за столом в своём полутёмном кабинете, обхватив руками голову.
Пару минут назад закончилась прямая трансляция звонка Миронова на микроимпланты-наушники, и из-за того, что человек в чёрном услышал, мысли его были самыми безрадостными.
«Он вызвал помощь. Снова. В обход своего военного начальства. И отказа не было. Выходит, он всерьёз рассчитывает на то, что сюда прибудет федеральный космофлот. Код, на который он звонил, мне неизвестен, значит, нет возможности помешать отправке кораблей. — Мозг человека в чёрном вдруг пронзила догадка. — А вот прибытию…»
Он провёл ладонью по гладкой поверхности стола, включая максимальную квантовую инфозащиту кабинета, дал лазерному лучу с браслета просканировать его сетчатку и в высветившемся на голодисплее окне особо защищённых контактов выбрал один — и единственный.
Комм был напрямую связан с локальным ретранслятором, поэтому код доступа вводить не было нужды. Этого не происходило даже автоматически: так высок был приоритет. Единственным подтверждением полномочий связи являлся биометрический экспресс-анализ, который подделать было настолько трудно, что никто бы никогда за это не взялся. А если и произошло бы «чудо» и кто-то всерьёз этим озаботился, то потратил бы на это долгие недели и месяцы.
Поэтому человек в чёрном, не боясь того, что кто-нибудь другой может воспользоваться его каналом, нажал сенсорную кнопку вызова, откинулся на спинку кресла и принялся ждать соединения и ответа.
Когда ожидание завершилось, он зашептал в бусинку импланта-микрофона:
— Здравствуй, это я. У меня проблемы. На целую планетную систему…
Двух минут хватило, чтобы изложить суть ситуации.
Ответ собеседника был лаконичен:
— Я понял. Сделаю всё возможное, чтобы тебя выручить. Но учти: ещё один такой прокол — и я даже пальцем ради тебя не пошевелю.
— Этого больше не повторится. В крайнем случае можно будет подумать о переносе станции.
Последняя фраза повисла в воздухе: собеседник отключился.
Человек в костюме вздохнул, перевёл защиту кабинета с максимального на обычный уровень и включил в наушниках релакс-программу.
Надо успокоиться, чтобы потом с новыми силами принять бой. Если повезёт, — крайний. Не последний в жизни, но крайний в этом безумном противостоянии. Чтобы отвадить федералов от этой планеты на время, необходимое для переноса станции куда-нибудь на другую окраину Галактики.
Часть 3. Контратака: 1. Утро тьмы
Спутник Сталкерры, 7 марта 28** года, 09:54 федерального времени.
Сбежать.
В голове Зелмы пульсировала одна и та же мысль: как выбраться с базы мятежников?
На вопрос «зачем?» разведчица себе уже ответила: надо помочь Миронову и сталкам в борьбе с противником. Отвлечь на себя своим побегом внимание здешних мятежников, а оказавшись на Сталкерре, сделать то же самое в отношении десанта…
«Будет ли помощь от Федерации? — думала Зелма, уставившись в потолок своей просторной «камеры». — Александр Васильевич наверняка осознал, что своими силами мы сможем победить только при большом везении… Но не повторится ли снова отказ командования сектора? Хотя, может, в такой критической ситуации подполковник решится-таки сделать что-то в обход начальства… Надеюсь, про меня он не забыл… Как бы там ни было, я сделаю всё, чтобы ему помочь».
Оставался один маленький вопрос: как это всё провернуть?
«Здесь есть истребители. Вчера, наверное, был короткий налёт для обстрела базы и лагеря… возможно, и деревни, но там у них не всё получилось… Значит, где-то рядом (я не верю, чтобы жильё пилотов, моя «камера», центр управления и ангары с машинами располагались на противоположных меридианах этой луны) находится несколько — а если подумать, то не меньше десятка, а может, и больше, — истребителей, которые в принципе готовы к вылету… Вот только где? И как туда добраться? И перед этим — как выбраться из этой комнаты?
Тут должна быть камера видеонаблюдения. Сейчас охранники, а тем более этот, в костюме, не будут прибегать сюда на каждое моё пробуждение, поэтому я должна их звать. Камера либо на потолке, но такая маленькая, что я не могу её разглядеть, либо на стене с дверью, либо в самой двери. Может быть, скрытая, тогда я вообще её сейчас не обнаружу. Но если бежать, то я к этому должна приступить уже после того, как меня отсюда по какому-либо поводу выведут, чтобы выиграть хотя бы десяток секунд, чтобы тут этого не зафиксировали. И не в данный момент. Не думаю, что несколько часов отдыха после пробуждения от травматической потери сознания восстановили меня достаточно, чтобы драться в полную силу, бежать на неопределённую дистанцию, отбиваться (или, если захвачу оружие, отстреливаться), ускользать от погони… чёрт, я же не знаю расположение камер наблюдения в коридорах!.. Потом, если всё это удастся, садиться в истребитель, уходить от погони в космосе, уворачиваться от выстрелов из гравидеструктора, затем катапультироваться в нужном районе, искать по лесу Миронова с риском нарваться на отряд мятежников… Нет, не потяну. Ещё хотя бы несколько часов. За этот срок мне ничего не успеют сделать, а я как раз подкоплю энергии…
Так, надо бы ещё раз осмотреться в коридоре, перепроверить местоположение камер и процент замеченных мной в первый раз, когда меня водили… и прикинуть, куда можно бежать и где могут находиться истребители».
— Эй, кто там? — позвала Зелма.
Кричать смысла не было. Если что, услышат и так.
Через четыре секунды разведчица различила звук открывающейся двери и топот магнитоступов одного из охранников.
— Чего тебе? — недовольно произнёс он через внешний динамик своего шлема. — Если пожрать, то подождёшь. Если в сортир, то уже ходила, и тоже, значит, подождёшь…
— У меня… это…
«Как же хорошо, что я женщина и могу придумать дополнительную причину ненадолго отлучиться отсюда», — подумала Зелма.
— А потерпеть никак?
— Ну пожалуйста…
— Ладно, чёрт с тобой, — буркнул охранник и махнул напарнику, остававшемуся с той стороны проёма: мол, заходи.
Двое во второй раз за несколько часов отстегнули Зелму от её ложа и потащили в коридор.
А та в это время включила в себе режим капитана специальной разведки.
* * *
Сталки колонной по двое под конвоем боевиков в полной экипировке шли по коридору в направлении зала, где прошлым вечером с ними говорил человек в чёрном костюме.
Им всё ещё был в новинку технологичный интерьер станции, но на стены и потолок они глазели меньше: видели уже не в первый раз, да и разнообразием убранство коридоров не отличалось. Разве что в металлическом покрытии стены то слева, то справа попадалась закрытая дверь, пробуждающая любопытство насчёт того, что находится за ней. Но сталки понимали, что этого они не узнают, если только на это не будет воля их нового работодателя.
Отведённый им жилой сектор действительно затмил их самые смелые фантазии. Отдельная комната три на три метра с аккуратно отгороженным закутком туалета и небольшой душевой кабинкой, застеленная койка, тумбочка, комплект одежды, пара магнитоступов, коробка с пайком, а главное — радиоактивный кулон сверху на простыне убедили каждого из «повстанцев» в том, что человек в чёрном на самом деле готов выполнять свои обещания. И это склоняло сталков к тому, чтобы преданно, усердно, с головой погрузиться в уготованную им работу. И плевать, что работа эта будет направлена на дестабилизацию государственного строя Галактической Федерации. Это всё далеко, а вот еда и отдельные жилые боксы — здесь, пользуйся — не хочу! Плюс возможность незамеченными перебегать ночью из «мужского» коридора в «женский» и обратно. По крайней мере, сталки думали, что этого никто не заметил.
Они верили, что им не будет грозить опасность, а если что и случится, то работодатель позаботится о сглаживании последствий. И на этом основывалась зарождающаяся внутри «повстанцев» слепая верность человеку в чёрном.