— Ничего не предпринимать. Отбой караулу. Выключить маскировку, расположиться на отдых. Остальным — то же самое.
И, переключив канал передачи, Миронов обратился к взводному, которому прибывшие также должны были доложить о присоединении к группе:
— Командуй, лейтенант.
— Рассредоточиться, встать кольцом вокруг временного расположения! В шахматном порядке, с дистанцией в пять метров по радиусу! Сохранять бдительность, обо всём докладывать незамедлительно!
— Есть! — в унисон ответили двадцать пять голосов.
«Хоть что-то сейчас можно назвать хорошим, — подумал Миронов, глядя в чёрное небо с тёмно-фиолетовыми просветами. — Мы наконец-то более-менее защищены. Следовательно, ещё сколько-то времени можем оставаться на месте. Наверное, с полчаса. Потом будем дальше уходить на северо-восток».
По часам утро должно было быть в самом разгаре. Но вместо него над этим регионом Сталкерры царила тьма.
И Миронов понимал, что настоящее утро здесь наступит вновь лишь тогда, когда с мятежниками будет покончено. А до этого надо было ещё дожить.
«Как ты там, Зелма?.. — подумал подполковник, повернув голову на восток, где сейчас находилась между планетой и солнцем гигантская вражеская база. — Надеюсь, тот урод тебя не убил. Вот бы тебе удалось сбежать оттуда… Я же знаю: ты можешь всё. Постарайся и на этот раз. Прошу тебя…»
Плющ тоже сидел отдельно от остальных в невесёлых раздумьях. Но, в отличие от Миронова, думал он не о том, почему продолжалось затмение, хотя в другое время не успокоился, пока не докопался бы до причины. Думал он и не об опасности столкновения с противником.
Нет, в данный момент молодого сталкера занимало совсем другое, что ещё полгода назад оставило бы его совершенно равнодушным.
Лина с Омелем тогда, после перестрелки, говорили о своих отношениях. Точнее, сталочка просила подростка не отвергать её, а тот отвечал, что не хочет и дальше идти у неё на поводу.
Проанализировав услышанное, Плющ сделал вывод, что Лина в поисках поддержки может вернуться к нему. В начале зимы он был бы этому рад и принял бы без всяких вопросов. Но сейчас Плющ относился к этой возможности более критично.
Что ему это даст? Выслушивать нытьё Лины и чувствовать пропасть между ними, которую нельзя преодолеть, потому что та всё расширяется? Да ещё после того, что сталочка сделала вчерашним вечером…
Но даже не это занимало Плюща больше всего.
Юноша раз за разом повторял в уме фразу, брошенную Линой Омелю: «Всё, что между нами было…» А что, собственно, могло быть такого, что так сильно привязало бы Лину к подростку?..
Плющ скрипнул зубами. Нет, он не должен вмешиваться. Не имеет права…
Хотя почему? Между теми двоими всё уже кончено, только до Лины, может, это ещё не дошло. А значит, он может рассчитывать узнать обо всём постфактум.
К кому подойти? Плющ недолго колебался, прежде чем сдвинуться с места. Лина может отказаться с ним говорить — да и вряд ли ответит полностью честно. А Омель Плющу казался более здравомыслящим.
Стараясь не привлекать внимания, молодой сталкер встал, сделал три шага к дереву, к которому прислонился подросток, и опустился на снег рядом с ним.
— Что случилось? — прошептал Омель, уловив приближение Плюща.
— Так вышло, что я слышал ваш с Линой последний разговор, — без обиняков сказал юноша. — Она упомянула о том, что между вами что-то было. Я бы хотел знать, что именно. В подробностях. Честно. Без утайки.
— Ты точно хочешь это знать? Ведь Лина может захотеть вернуться к тебе…
— А я этого не захочу! Выкладывай.
— Да. У нас с ней… было.
— Ясно… — процедил Плющ.
Осознание факта заняло секунду. Потом в душе сталкера поднялись негодование и обида.
Этот мелкий… с его бывшей подругой, с которой сам он ещё не!..
— Сколько?
— Тебе и это хочется знать?
— Я спрашиваю: сколько раз у вас с ней было?! — раздельно и чётко спросил Плющ, к концу фразы скатившись почти до рычания.
Секунда молчания, затем ответ:
— Два раза.
Плющ сам не знал, что на него нашло в тот момент.
Краем сознания он ощущал, как отвелась назад в замахе его правая рука, а потом резко устремилась к физиономии Омеля.
Но вместо челюсти, скулы или носа костяшки пальцев соприкоснулись с твёрдой от мороза корой дерева. Видимо, подросток почувствовал движение Плюща и успел уклониться.
Взрыв боли в кулаке и досады в мозгу заволок сознание какой-то пеленой. Плющ не помнил, как замахнулся снова и удар на этот раз достиг цели, не помнил, как бил ещё и ещё…
К действительности он вернулся, когда ему в скулу врезался кулак велка Зора.
Помотав головой, Плющ понял, что его держат двое велков, а над лежащим на снегу Омелем суетятся Лас, Ксюня и Иша.
«Это что сейчас со мной было? — подумал Плющ. — Это я… его?.. Но почему?! Я же не хотел…»
Тут подошла Лина. Взглянула на Плюща, на Омеля… затем влепила первому пощёчину, повернулась было к другому… однако махнула рукой и отошла прочь.
Лас поднялся, шагнул к Плющу, который отвёл взгляд в сторону, и сказал:
— Ты его вырубил. Поздравляю. Теперь молись кому угодно: Первосталку, Горесталкам, Зелме, Миронову, — только чтобы он очнулся и смог идти вместе с нами, когда придёт время. И чтобы он не утратил свою сверхспособность, пока не дезактивируют весь этот лес.
— Тридцать врагов, приближаются с запада, — вдруг раздался за спиной Ласа голос Омеля — приглушённый, как будто тот говорил во сне, и все тут же повернулись к лежащему подростку. — Хотят взять в кольцо. Сагней пятьдесят от кольца военных…
Омель замолчал — похоже, вновь провалился в забытьё.
Нурс отпустил плечо сына, нашёл взглядом Миронова, который повернулся к неясной движухе, и прокричал подполковнику по-русски сообщение Омеля.
Миронов не стал медлить и скомандовал всем приготовиться, разбудить детей, поднять Омеля и готовиться прорвать ещё не замкнувшееся кольцо окружения в неожиданном направлении — навстречу врагам.
Зор отпустил Плюща, прошептал тому на ухо: «Выкинешь ещё что-нибудь подобное — вырублю тебя так же, как ты Омеля, а когда вся эта круговерть кончится, шкуру спущу. И не посмотрю на то, что ты сын Нурса», — и достал из кармана данный Мироновым бластер.
Плющ вздохнул и положил руку на рукоятку мачета.
Зря он полез выяснять это. А главное не вовремя.
Уж лучше бы продумывал стратегию дальнейших отношений с Линой или выживания в полном врагов лесу. Это было бы полезнее.
* * *
А в это время из разных планетных систем, находящихся от Сталкерры на расстоянии каких-то десятков световых лет, стартовали к охваченной огнём битвы планете космические корабли. Космокатера, эсминцы, фрегаты, крейсера. Не было только линкоров, потому что никто в Федерации, кроме покровителя мятежников и руководства военной разведки Земли и ближайших к Сталкерре систем, о происходящем не знал, а ни одна из сторон не желала афишировать свои действия.
Запрошенная Мироновым экстренная эскадра в разрозненном составе базировалась сразу в трёх системах, одной из которых был Миракль, отстоявший от Сталкерры на двадцать пять световых лет в направлении галактического экватора. Две другие находились на расстояниях, превышающих это соответственно в два и два с половиной раза.
В сумме федералы отправляли к Сталкерре два крейсера, три фрегата, шесть эсминцев и около пятнадцати маленьких и маневренных катеров. Это было всё, что они могли выставить, не привлекая особого внимания.
Подкрепление мятежников вообще имело концентрацию по паре-тройке кораблей на систему базирования. И они имели несколько другой расклад по классам: один крейсер, один фрегат, восемь эсминцев и два с лишним десятка катеров.
Правда, они стартовали сразу из всех соседних обитаемых областей космоса, в том числе и тех, откуда вылетели федеральные силы.
Конфликт, который должен был в полную силу разгореться только на подступах к Сталкерре, мог начаться уже в ближайшие часы.