Мне сделали пластическую операцию, и пока в СМИ улегалась шумиха по поводу аварии, я уже принимал командование станцией. С новым лицом, с новым именем, с новыми мечтами и целями.
Про Миронова я забыл более чем на десятилетие, с головой погрузившись в работу по новой специальности. И вспомнил опять лишь в самом конце прошлого года по стандартному летоисчислению, когда на планете появилась база войск Федерации под начальством некоего подполковника со смутно знакомой фамилией и образованием разведчика, перешедшего на командную службу в планетарные силы…
Несколько часов назад я говорил с ним — благодарю, товарищ капитан, за предоставленный контакт, — но он меня, судя по всему, не узнал. Ещё бы, столько лет прошло… Но, возможно, к этому моменту, подключив свой аналитический ум, Миронов уже вспомнил, кто я такой, и просчитал, чего от меня можно ожидать…
Фокс на минуту замолчал, глядя на противоположную стену ярко освещённого зала, а затем повернулся к Зелме. Теперь его глаза излучали решительность и уверенность, и разведчица поняла, что главарь мятежников (если допустить, что генерал Фокс не столько его начальник, сколько прикрытие) снова стал собой, каким привык быть в последние годы.
— Ну вот, я свою часть сделки выполнил, — обратился он к Зелме. — Теперь ваша очередь.
Следующие несколько минут стали для разведчицы временем, полным унижения её гордости как федеральной военнослужащей.
Оставляя Фоксу свои секретные персональные данные, прикладывая к плоскому дисплею его браслета, включённому в специальный считывающий режим, подушечки пальцев и позволяя чужому лазерному лучу запомнить расположение сосудов на сетчатке её глаз, Зелма твердила себе одну и ту же фразу: «Так надо».
Впрочем, она не забывала о своём плане и позволила себе немного обхитрить Фокса — там, где это, как ей казалось, было возможно. Главный пароль от браслета она написала верный, а во всех остальных изменила по одному символу. Почерк она тоже постаралась исказить, когда водила предоставленным ей стилом по голоэкрану.
А потом Фокс достал из кармана пиджака её комм, отрезанный с частью рукава от комбинезона.
Зелма почувствовала, будто внутри неё что-то оборвалось. «Может, и не стоило химичить с кодами доступа? — подумала она, попытавшись внешне сохранить отстранённую невозмутимость. — А то сейчас проверит, наткнётся на защиту и отстрелит мне что-нибудь. Хорошо, хоть система безопасности в случае неправильного набора сразу удалит все данные, а потом подожжёт микроскопический термитный заряд внутри корпуса около хранилища информации».
Но произошло то, чего разведчица не ожидала. Фокс внимательно посмотрел на порядок, в котором Зелма написала на голодисплее над его браслетом тридцатизначные пароли, а потом надел на руку вместо своего комма Зелмин и одно за другим разблокировал все её меню. Удовлетворённо кивнул, выключил устройство, убрал в карман и снова надел своё.
Посмотрел на Зелму и, очевидно, прочитав на её окаменевшем лице то смятение и шок, что царили в эти секунды в её сознании, с усмешкой заметил:
— Неужели вы думали, что сможете меня обмануть, Зелма Арсеньевна? Нам на факультете контрразведки читали кое-какой секретный курс по распознаванию ложных сведений, плюс я его доработал за годы управления всем этим хозяйством. Поэтому мне не составило труда определить, какие символы вы исказили в изначальной случайной комбинации, а затем угадать исходные знаки. А я-то ещё понадеялся, что ваши намерения и вправду искренни… Уведите её, — бросил он охранникам, спрыгивая со сцены.
Два боевика вмиг оказались рядом, подхватили Зелму под руки и потащили к выходу.
Обернувшись у самой двери, она увидела, что Фокс смотрит ей вслед. Брови его были чуть прихмурены, но на губах играла всё та же усмешка, которая сейчас приобрела немного злорадный характер.
А потом за спиной разведчицы выехала из стены на своё место стальная дверь, скрывая от взгляда Зелмы человека, которого она, по идее, должна была ненавидеть, но который теперь вызывал у неё сдержанное сочувствие и… уважение.
Начался долгий путь по коридору обратно в бокс заключения.
«Всё, больше ждать нельзя никак, — подумала Зелма. — Бежать, пока есть возможность! Иначе я могу не застать живыми подполковника и тех сталков, которые были против восстания: здесь я увидела одних лишь «бунтовщиков»… Хм, а зачем Фокс говорил про видеообращение, если вдруг решил его не записывать?.. Хотя понятно: у него же есть контакт Миронова, и позвонить, сообщить, что я фактически пошла на госизмену, — дело одной минуты… но из моих уст это звучало бы практически неопровержимо…»
Тем временем расстояние до «узилища» разведчицы было пройдено.
Увидев с левой стороны коридора знакомую дверь, Зелма немного расслабилась в цепких руках боевиков, приготовившись действовать.
Боевики подошли к двери и остановились. Левый из них стянул со свободной руки другого бронеперчатку, и правый приложил её к сенсорной панели на стальном прямоугольнике.
В этот момент Зелма, изучившая за время пути взглядом крепления, которые удерживали плазмеры за спиной у боевиков, пока те не могли держать их в руках, резко вскинула правую руку вверх, назад и в сторону, мгновенно разблокировала крепление и схватила плазменное ружьё за ствол у самого дула.
Боевик, державший Зелму за левое плечо, заметил это и попробовал сделать ей подсечку, чтобы заставить выпустить плазмер; в свободной руке он держал перчатку своего напарника, поэтому должен был её бросить, прежде чем хвататься.
Но всё решали доли секунды. Разведчица подпрыгнула и ушла от подсечки, повиснув в хватке боевиков. Пока бронеперчатка обманчиво медленно падала на пол, а левая рука противника тянулась к захваченному Зелмой плазмеру, капитан Видевская развернула в пальцах оружие рукояткой к левому боевику, а дулом — к правому, который уже разблокировал дверь и только обернулся к спутникам.
Левый схватил плазмер за рукоятку и опустил стволом вниз. Но в этот момент Зелма упёрлась ногами в бока боевиков, защищённые бронёй, и изо всех сил толкнула в разные стороны.
Пространство для манёвра чуть расширилось. Ладонь правого боевика соскользнула с плеча Зелмы на локоть, но другой рукой он схватил разведчицу за ногу. А левый уже замахивался плазмером, чтобы усмирить пленницу.
Зелма извернулась в руках боевиков, оказавшись параллельно полу, спиной вверх, ногами к тому, который был справа и выпустил от неожиданности её руку, но тут же схватил и вторую ногу Видевской.
Освободившейся конечностью разведчица поймала руку левого с плазмером, растопырила ноги и, направив ствол оружия под определённым углом назад и вниз, нажала на спуск.
Спину и ноги обожгло нестерпимым жаром, и Зелма сквозь стиснутые зубы застонала от боли. Боевик, что раньше был справа, отпустил щиколотки пленницы, и та представила себе его крик, полностью поглощённый звукоизоляцией шлема.
Тот, кто ещё сжимал левое плечо Зелмы, вырвал плазмер из её неудобного хвата и треснул одновременно оружием ей по затылку и ногой — в живот.
Из глаз от боли брызнули слёзы, а воздух застрял где-то на полпути к лёгким, но разведчица сдержала новый стон, вцепилась правой рукой в броню боевика и оттолкнулась от пола свободными теперь ногами, использовав руки как опору.
Противник ещё не успел осознать, что происходит, а Зелма уже кувыркнулась в его хватке через голову, уселась боевику на плечи и отцепила от креплений уже его собственный плазмер.
Боец оттолкнул её. Зелма отлетела к стене и тут же отпрыгнула в сторону, а на том месте, где она только что находилась, расплавил металлическое покрытие стены сгусток сверхгорячего газа.
Но у разведчицы сейчас в руках тоже был плазмер.