Миронов, следивший за обзорными экранами из-за спины разведчицы, удовлетворённо кивнул и бросил в канал связи короткое распоряжение.
— Всё, теперь наши направляются ко всем машинам, — сказал он затем через внешний динамик. — Думаю, до самой дальней доберутся часа за два… Так, это ещё что?!
Зелма посмотрела на голоэкран с показаниями радара и всё поняла. На карте появились ещё две точки, обозначавшие истребители, и цифра высоты, которая высвечивалась рядом с каждой из них, стремительно бежала вниз от прежнего высокого значения.
— Это те двое, которых я не смогла тогда подбить, — глухо прозвучал из-под кислородной маски голос разведчицы. — Наверное, на базу смотались, чтобы боезапас пополнить… и вот теперь возвращаются… за нами.
— Давай, Зелма, покажи им, что ты можешь.
И она показала.
Устремила свою машину резко вверх, так что перегрузка вдавила в кресло, а Миронова — в заднюю стенку кабины. Один за другим стали набираться километры над поверхностью Сталкерры.
Когда планета стала выглядеть как шар, а враги находились в тридцати — двадцати — пятнадцати километрах сверху, Зелма ушла в сторону, выпустив две ракеты. Так, для пристрелки.
Противники легко их сбили, но самим тоже пришлось вильнуть: после выстрелов Зелма включила и бортовой лазер, чиркнув им по энергощитам врагов, как только ракеты были перехвачены и взорваны.
Мятежники стали палить из ракетомётов в ответ. Казалось, начался обычный бой истребителей — два против одного.
Но Зелма снова немного поломала противникам шаблон. Выпустила перед собой с десяток ракет, направила машину вслед за ними на одного из врагов. Простой расчёт: если даже ни одна не попадёт, то можно самой пойти на таран и увеличить себе вероятность успешной атаки. А чтобы другой не проявлял излишней активности, — постреливать в него лазером, заставляя спасаться от атак и в то же время сбивая в полёте выпущенные им ракеты.
Однако столько труда не понадобилось. Уже восьмая из десяти ракет настигла-таки вражеский истребитель, ударив по энергощиту. Девятая, очевидно, исчерпала заряд щита, а десятая попала точно в цель и превратила машину в облако огня и разлетающиеся оплавленные обломки.
Другой мятежник попытался было применить ту же тактику, но Зелма ушла в сторону от его нескольких ракет и сбила их своими, а затем выпустила ещё три. Одну за другой. С такого расстояния, что автоматический пусковой механизм еле успел бы среагировать.
А когда и вторая машина оказалась уничтожена, Зелма вдруг почувствовала сильную вину, отвращение и стыд, которых не испытывала ни разу с тех пор, как окончила Военный университет.
«В чём были виноваты те двое, которых я только что взорвала? И те пятеро на орбите… и ещё двое на спутнике… — подумала она. — Что, если они уже разочаровались в тех идеях, которые привели их к Фоксу, но поневоле продолжали выполнять его преступные приказы?..»
Должно быть, Миронов что-то заметил по опустившимся плечам Зелмы, потому что разведчица вдруг ощутила на шее лёгкое, можно даже сказать, дружеское прикосновение руки в бронеперчатке.
— Не надо сомнений, — послышался над ухом шёпот подполковника. — Ты всё сделала правильно. Они сами выбрали свой путь, и если бы мы не защищались, они убили бы нас. А так мы просто спасали свои жизни. Поверь, это была необходимая жертва. Мы выжили и скоро обязательно спасём Галактику. Обещаю, что постараемся не убивать без крайней — самой крайней — необходимости. Ты слышишь?
Зелма кивнула. Она всё ещё не могла говорить от нахлынувшего на неё отвращения к себе, к тому, что происходит в этой звёздной системе, и войне как явлению.
— Вот и отлично, — по-своему истолковал её молчание Миронов. — А теперь давай спускаться. Нам надо всё подготовить и всем разъяснить, прежде чем выдвигаться к цели.
Истребитель, истративший почти весь свой боезапас, начал снижение к поверхности планеты. Нос машины смотрел чуть вниз, и казалось, будто она выражает траур по сбитым противникам.
Часть 3. Контратака: 6. Из леса в космос
Деревня Сталочная, 17:12.
Чёрные обгоревшие остовы домов. Белый снег с серо-чёрным налётом гари вблизи пепелища. Лежащие там и сям трупы — нескольких бойцов и пары десятков местных. Тёмно-фиолетовое небо сверху. И чёрный круг луны на фоне ослепительно яркой каймы солнечного диска, смотрящий на всё это, выглядывая из-за деревьев с западной стороны, — страшный символ заката.
Жители в молчаливом потрясении ходили по остаткам селения, которое ещё вчера стояло нетронутым и даже ночью ещё могло кого-то приютить — а теперь будто бы ушло в историю.
У каждого сталка в глазах стояло что-то своё при виде этой картины.
Зор смотрел на угли, оставшиеся от его дома, будто бы с недоумением: столько лет было — и вдруг исчезло?! Как же это так?.. Как же мы могли такое допустить?..
Нурс расхаживал по серому от пепельного налёта снегу и думал: «Хорошо, что Иша этого не видит… А ведь я предполагал, что так случится. Хотя бы Плюща и других спас… Жаль, что на всех меня не хватило бы. Ни при каком раскладе…»
Молодые сталкеры глядели на это кладбище их прежней жизни с северной окраины. И в них поднималась разве что ненависть к тем, кто всё это здесь устроил.
Ксюня стояла, прижавшись к Ласу, и не знала, что думать об увиденном. Такого она просто не могла себе вообразить, поэтому пребывала сейчас в шоке, смешанном со страхом, и не могла облечь в слова свои эмоции.
Лина глядела на остатки деревни с восточной окраины — места, куда сутки назад завела обезумевших от ненависти «повстанцев», — и повторяла про себя одну и ту же мысль: «Но ведь это же всё не я? Не я же?..»
А Омель сидел на снегу и связывал в уме уничтожение деревни с крушением собственных надежд на обычное подростковое счастье.
Солдаты стояли поодаль, ближе к окраинам, и держали под прицелом частокол деревьев, из-за которого, заметив скопление хорошо видимых на тепловизоре человеческих пятен, теоретически могли появиться враги и в самоубийственном отчаянии открыть огонь на поражение.
А на берегу реки в ряд стояли пять истребителей, носами нацеленных на север — туда, где поблизости ходили недобитые боевики, а вдалеке отделение бойцов догоняло спасательный отряд с детьми и Ишей.
Прошло больше двух часов, прежде чем группы, на которые разделились военные со сталками (в каждой — и те, и другие), добрались до всех машин, севших в лесу, захватили их и тем перегнали к Сталочной.
Это была проверка на лояльность для вражеских пилотов: можно ли им будет доверять в предстоящей операции? Тех, кто отказывался вести машины с федералами и сталками на борту, по приказу Миронова оставляли в лесу без оружия, шлемов и средств связи, потому что в плен этих мятежников брать сейчас было бессмысленно: всё равно придётся оставить. А их истребители перебрасывать на место пришлось Зелме.
А с двоими пилотами, которые продемонстрировали свою готовность к сотрудничеству, доставив свои машины и членов отряда на берег Сталки, в данный момент там беседовали подполковник с разведчицей. За время приготовлений они успели рассказать друг другу о том, что каждому было известно, поэтому теперь могли действовать совместно, ничего не утаивая и учитывая все мелкие детали.
И над всей этой большой обгорелой поляной витало в воздухе предчувствие больших действий и больших перемен. Возможно, к лучшему, но это было не точно…
Прошло минут десять, прежде чем сталки, наконец-то в полной мере осознавшие всю глубину свалившегося на них горя, начали собираться на берегу, около истребителей.
Вскоре все местные сошлись в более-менее компактную кучку, и бойцы по команде Миронова отошли от деревьев и окружили всех, кто находился на берегу.
Подполковник удовлетворённо кивнул и заговорил, обращаясь сразу и к сталкам, и к солдатам (для первых, как обычно, синхронно переводил Нурс):