— Есть новости? — спросила Зелма, когда Миронов, как обычно, выглянувший, чтобы проверить, идёт ли она, впустил её в свой кабинет и предложил садиться.
— Есть, — хмуро ответил подполковник.
Разведчица внимательно вгляделась в его лицо. Судя по всему, новости были не очень хорошими.
— Ну, говорите. Что-то обнаружили?
Внутри Зелмы нарастало какое-то предчувствие. Она начинала догадываться о том, что сейчас услышит, но чёткое осознание ещё не пришло. По крайней мере, пока Миронов не заговорил.
— Да, обнаружили. Лучше бы этого не было… В общем, на нескольких обломках были найдены следы гравитационного искривления. Почти незаметные, ведь уже лет тридцать прошло, но картина произошедшего не предполагает иного объяснения.
— Подробнее, пожалуйста, — попросила Зелма, стараясь внутренне свыкнуться с услышанным.
— Значит, так… — Подполковник включил проектор, и на стену стала высвечиваться новая анимация хода давней катастрофы. — Вот смотри: в корабль врезалось несколько метеоров, — как мы предполагаем, в эти места на корпусе. — Он лазерной указкой подсветил те точки на картинке, куда в замедленной анимации врезались космические камни. — Конфигурация попаданий могла быть немного другой, но — ты подумай, Зелма! — ни один из вариантов не предполагает именно такого разрушения конструкции, какой имел место быть тогда. К тому же, удар от попадания метеора в некоторых местах не мог вызвать настолько сильную деформацию и фрагментацию корпуса. Единственное объяснение — гравитационное искривление, причём направленное. Возможно, выстрел из гравидеструктора или другого оружия подобного типа… Но точно это мы установить не можем. Слишком много времени прошло…
— А может так случиться, что разрушение всё-таки было вызвано какими-то естественными причинами? — спросила Зелма. — Возможно, метеоры всё же сделали, образно говоря, своё дело — или ещё что?..
Миронов ответил не сразу:
— Не знаю, Зелма. Теоретически всё может быть; в нынешнем своём заключении специалисты уверены максимум на семьдесят процентов. Ведь гравитация — это вам не уран или там антиматерия, так легко не фиксируется… В принципе ты можешь попробовать раскопать что-нибудь об этом. И если у тебя получится, то я буду безмерно этому рад. По крайней мере, мы тогда будем знать, что делать… А то мы мечемся в догадках: стрелял ли кто-то из гравидеструктора тридцать лет назад, не стрелял, кто, зачем, почему?.. Да и со спутником планеты непонятно: если стреляли, то, скорее всего, с той стороны, однако опять загадка — с самой луны или же с какого-нибудь корабля? В общем, мы запутываемся всё сильнее. И разве что ты можешь пролить свет на те события…
— Есть, товарищ подполковник. — Зелма поднялась со стула, встала по стойке «смирно» и отдала честь. — Я попробую.
* * *
Лагерь экологов, примерно в это же время.
Расставшись с Зелмой, Матвей не сразу вернулся в лагерь, а ещё с час погулял по окраинам деревни, сопровождаемый любопытными взглядами сталков, и по лесу, проверяя местность вокруг себя дозиметром и держа руку на кобуре с парализатором, которую предусмотрительно повесил на бедро. Но всё обошлось.
Сам эколог в это время размышлял насчёт своих вроде как зарождающихся отношений с разведчицей.
«Что мы чувствуем друг к другу? — думал он. — Разве что взаимную симпатию и уважение… К чему всё это может привести? Я улечу отсюда самое позднее осенью, — смотря как пойдёт с дезактивацией северного кратера… а ей придётся быть наблюдателем на этой планетке и до, и после вхождения в Федерацию, пока здесь не установится устойчивая федеральная власть. Рано или поздно нам надо будет расстаться. Да и как отнесутся к нам мои коллеги?.. Впрочем, это уже не так существенно. Ладно, пусть всё идёт, как идёт. В любом случае, пока мы готовимся к очищению леса, можно не волноваться…»
С этой мыслью он вернулся на поляну, собираясь пообедать, а затем внести в карту загрязнения леса кое-какие поправки на основе сегодняшних измерений. Судя по всему, Зелма собирала данные летом, причём не полгода, а полтора или даже два с половиной года назад; фон снизился: дожди ранее смыли часть радиоактивных частиц, а выпавший зимой снег скрыл под собой их остатки.
Матвей прошагал по заснеженной поляне к стоявшим кучкой домикам, вошёл в жилой блок. Увидел, что Астрид и Джордж возятся у электроплитки, готовя обед, улыбнулся, направился к ним, стягивая куртку.
— О, привет. Как продвигается?..
— Привет, — ответил Джордж, бросая в воду кубик концентрированного супа. — Скоро будет готово. Мики и Рауль, если что, в рабочем помещении на компе играют.
— И не стыдно использовать наше высокотехнологичное оборудование для всяких развлечений? — полюбопытствовал Матвей, повесил куртку на крючок у входа, подошёл к своей кровати и растянулся на ней, удовлетворённо улыбнувшись.
— А что делать? — Джордж отошёл от плитки и сел на кровать напротив Туманова. — Стратегию мы уже разработали, работать ещё не начали… так что остаётся пока лишь скучать. Или разгонять скуку играми и прочими подобными штуками.
— Джордж, а ты не хочешь сам пойти и заняться тем, о чём только что сказал? — спросила Астрид, подходя к мужчинам и останавливась около них, свободно развалившихся на койках.
— А что такое? — поинтересовался американец.
— Пожалуйста.
По тону шведки было понятно, что лучше сделать то, о чём она просит. До Джорджа дошло, и он, растерянно взглянув на Матвея, направился к выходу.
Когда он ушёл, Астрид села на его место и посмотрела на повернувшегося к ней Матвея.
— Ну и о чём ты так хотела со мной поговорить, что присутствие Джорджа тебя напрягало? — спросил неформальный лидер группы.
— О тебе… и этой…
Последнее слово Астрид выплюнула со смесью неприязни и презрения в голосе.
— Не надо так, — сказал Матвей. — Ты не понимаешь… Между мной и Зелмой ничего такого нет, мы просто друзья… Да и с чего я тут перед тобой оправдываюсь? Почему ты так к нам с ней относишься? Что мы тебе такого сделали?
— Вы, русские, такие странные… ни на кого внимания не обращаете, только на самих себя… — Шведка говорила с такой интонацией, что Матвей взглянул на неё с изумлением. Нет, ему не показалось: Астрид сидела, склонив голову, а в её опущенных глазах кроме прочего была видна и печаль. — Я не могу объяснить, почему так поступаю — то есть почему стараюсь вам помешать. Наверное, я тоже что-то испытываю к тебе… может, страсть, замаскированную под ненависть, а может, неприязнь из-за того, что ты просто-напросто русский… — Последние слова Астрид чуть ли не прорычала. — Как бы там ни было, у тебя есть два варианта: или остаться с ней, и тогда я и дальше буду вам гадить, или же перестать так тесно с ней общаться. Во втором случае я хотя бы буду знать, что вы разобщены…
— Нет, — ответил Матвей.
— Что, прости?
— Нет. — В голосе эколога сквозила решительность. — Ты не можешь решать, встречаться мне с Зелмой или нет. Тебе может не нравиться наша национальность, может быть, даже наши характеры — но это всё. Мы сами вольны творить свою судьбу, и ты нам в этом помешать не сможешь. Даже если моё знакомство с Зелмой не зайдёт дальше дружеских прогулок.
— Что ж, ты выбрал, — произнесла Астрид и встала. — А ты всё же поразмышляй. Может, и передумаешь… Присмотри за обедом, — бросила она напоследок, прежде чем горделивой походкой дойти до двери и выйти наружу.
Матвей вздохнул, подумал: «Как же я устал от её дурацких выходок!..» — поднялся с кровати и выключил электроплитку. А затем опёрся на неё рукой и простоял иак несколько минут, занятый внезапно нахлынувшими мыслями.
Дальше так продолжаться не может. Надо что-то менять. Но что?
Матвей думал. И не находил ответа.
* * *
Деревня Сталочная, этим же вечером.