* * *
Ближе к вечеру.
Лина стояла у стены одного из домов на севере деревни и из-за угла выглядывала на окраину, куда по одному стекались сталки и где теперь скопилась уже настоящая толпа — не меньше двадцати человек, а то и больше. Жители в некотором удивлении сходились вместе, удивлённо переговаривались, оглядывались вокруг, словно бы ища взглядом её — Лину.
Всё дело в том, что всю ночь сталочка размышляла насчёт вчерашнего воззвания, а сегодня после полудня она обошла почти всю деревню и поспрашивала у всех, кто как воспринял его. А тем, кто ответил неопределённо или в том смысле, что согласен, она предложила прийти ближе к вечеру сюда — дескать, будет что-то значительное. В том числе и Омелю.
И в итоге ощутимая часть сталков пришла.
Лина усмехнулась: выходит, и она способна собрать определённые силы, — посчитав, что больше ждать не стоит, вышла к собравшимся и громко сказала:
— Эй, внимание! Внимание всем!
Все посмотрели на неё, не прекращая удивлённого ропота; кто-то крикнул из толпы:
— Лина, это что тут у нас за сборище? Зачем ты нас всех позвала?
— Сейчас всё объясню. Помолчите только.
Гомон стал понемногу стихать. Когда наступило какое-то подобие тишины, Лина продолжила:
— Как вы все догадались, я собрала вас здесь в связи с тем обращением, которое мы получили вчера утром. Лично я верю в то, о чём прочитала. Кто ещё?
— Ну, я…
— Мы…
— Да, короче… — заговорили в толпе.
Лина вслушивалась в доносившиеся обрывочные высказывания и постепенно разочаровывалась. «Маловато отклика, — подумала она. — Я рассчитывала на большее. Ничего, это мы сейчас исправим: я ведь подготовилась к сегодняшнему собранию…»
Дождавшись, пока сталки вновь затихнут, она повела новую речь:
— Кто-то хотел рассказать нам правду о том, что за люди вопреки нашему желанию прилетели в наш мир. Кто-то не побоялся выразить своё недоверие к тем, кто сейчас насаждает у нас новые порядки. Так побоимся ли мы сломать эти порядки и вернуться к прежней жизни, покончив с теми, кто её разрушает?
— Лина, ну ты загнула! Нашу жизнь не очень-то разрушают, даже улучшают частично… строят по-новому… — сказал кто-то из второго ряда.
— «По-новому» ничего сделать невозможно без разрушения того, что было раньше. Пора бы нам уже это понять. Зелма раздаёт всем эти… как их… кон-цен-траты и повсюду проводит своё… эк-лек-три-чество… — Было заметно, что привнесённые извне слова вызывают у сталочки трудности. — Мы постепенно разучиваемся добывать себе еду сами и перестаём зависеть только от самих себя, теряем свою самостоятельность. Феде…рация постепенно порабощает нас. Будем ли мы терпеть это, я спрашиваю вас?!
— Да что терпеть-то? Вроде живём, как жили… — возразил снова тот же голос.
— Замолчи ты…
— Дай послушать, что Лина говорит…
— Или иди вообще отсюда… — отозвались сталки и вытолкали говорившего — сталкера лет тридцати — из своих рядов.
Тот посмотрел на всех, на Лину, плюнул, пробормотал:
— Да идите сами все… сдались мне ваши разговоры… — и зашагал обратно в деревню.
— Далее, — продолжила Лина, вновь завладев вниманием аудитории, — экологи как бы занимаются тем, что очищают лес. Это да, но кто они на самом деле? Слепые исполнители чьей-то воли или сознательные вредители? Вы спросите, почему это «очищение» леса я называю вредным? А вот почему. Может, кто знает, что несколько дней назад на Ксюню в лесу напал мут, а она не смогла отбиться? Вижу, что знаете. Так вот, это произошло потому, что у неё в нужный миг не сработала сверхспособность. Мало того, она не сработала и у Ласа: Ксюня мне рассказывала, что он может видеть на расстоянии, — но тогда и у него не вышло увидеть мутов на безопасном отдалении от отряда! А всё потому, что охотники зашли в ту часть леса, которую экологи уже опрыскали этой своей гадостью! Понимаете? Мы привыкли жить с той невидимой штукой, которая появилась после Звездопада; она нам и дала наши способности. А теперь у нас хотят их отнять! Ведь когда с лесом они закончат, они переключатся на нас, на деревню! — Негромкий ропот толпы стал возмущённым. — Да! Они хотят сделать нас такими же, как они, одинаковыми, зависимыми от всего внешнего! Но у них это не выйдет! Ведь мы им не позволим этого сделать, правда?! — К этому моменту Лина уже почти кричала. — Я вас спрашиваю: правда?!
— Да!!! — ответила толпа согласным рёвом; некоторые особо загоревшиеся даже выбросили вверх кулаки.
— Тогда жду вас на закате на восточной окраине деревни! Возьмите какое-то оружие и приготовьтесь к тому, что нам попробуют дать отпор их солдаты, охраняющие лагерь! Но в это время они как раз сменяются, я видела, так что мы должны прорваться — и уничтожить тех, кто хочет уничтожить нас! Будьте уверены: победа будет за нами!
— А с Зелмой что?
— Да, кстати…
— Как быть с ней? Ведь это она нам всё…
— Её мы оставим на потом. Расправившись с экологами, мы оставим её на какое-то время в одиночестве, а одна она против всех нас не выстоит! Ей придётся сбежать, трусливо поджав хвост! Мы станем свободны!
— А военные? Их же вроде много на том берегу реки…
Вопрос не застал Лину врасплох. Она думала и об этом — и всё больше верила в итог своих рассуждений, который теперь собиралась высказать.
— Как думаете, тот неизвестный стал бы поднимать нас на выступление против федеральных… уф, выговорила это слово… захватчиков, если бы знал, что оно окажется бесполезным? Зачем тогда это всё? Чтобы нас всех тупо поубивали? Так не может быть! Если он упоминал все те сведения, значит, он откуда-то это знает; а если знает, то не может не испытывать к этому определённого отношения; а какое может быть отношение к похитителям нашей свободы? Нет, он должен был всё подготовить к тому, чтобы мы в конце концов победили. К тому же, теперь у меня есть сверхспособность, которую я могу употребить в целях нашего, безусловно, правого дела. Как бы там ни было, нам нечего терять, кроме нашей свободы! Вы согласны с этим?!
— Да!
— Итак, вы со мной?!
— Да!!!
— Тогда жду на закате! И помните: остальные, то есть те, кто подчинился им, нам не указ! Не позволяйте другим мешать нам бороться! Всё, всем спасибо за внимание.
Сталки начали понемногу расходиться.
А Лина перевела дух и устало плюхнулась на снег.
Ей надо было отдохнуть после такого впечатляющего выступления.
Но Первосталк свидетель: у неё получилось заразить всех своей мыслью. А теперь с их помощью она попытается изменить то, во что понемногу начинала превращаться Сталочная…
На её плечо легла чья-то рука. Лина открыла глаза и увидела над собой Омеля, который держал её за плечо и озабоченно на неё смотрел сверху.
— Эй, ты в порядке? — спросил подросток.
— Да, Омель. В полном. Просто… надо немного отдохнуть. Перед тем, что нам предстоит…
— Лина, тебе это на самом деле надо? Или это так, попытка хоть что-то противопоставить федералам?..
— Надо, Омель, надо. К тому же, ты сам вчера согласился быть со мной, несмотря ни на что. Ты что, передумал?
— Нет. Я просто не хочу быть там убитым. Мне же только тринадцать…
— А мне пятнадцать, и что? Далее, у солдат может быть приказ не стрелять в жителей. А когда они спохватятся, что мы не останавливаемся, будет уже поздно. Омель, мы должны. Пожалуйста, помоги мне, и я буду для тебя кем угодно, кем захочешь.
— Хорошо, Лина. Я… буду с тобой. Но если так получится, что… у вас не получится прорваться… мы же спасёмся, да?
— Ну конечно!
— А если нас накажут? Может, даже в лес изгонят?
— Будем решать по обстоятельствам. Я лично не хочу жить в плену тенхо… тех-но-логий. Я хочу свободы. Для себя, для тебя — для всех, кто этого тоже хочет. Ведь это наша планета!.. Иди, Омель. Подготовься. Вечером мы должны пойти со всеми. И пусть уж как пойдёт. Мы или проиграем, или победим. Но мы победим. Я уверена в этом.