— Но ведь на судне все знают…
— Что они знают? Что пять лет я была не у дел и жила как монахиня, потому что мой муженек наградил меня заразой? Знают они это?
— Я не знал.
— Ну и плевать на это. Так что, может, все-таки зайдешь? Что ж, не хочешь, не надо. Никто тебе не навязывается. Отваливай.
Вот тебе и Дора, подумал Тайхман. Она впервые заговорила с ним, до этого его не замечала. Ему было известно только то, что старик представил ее как свою жену.
Когда сеть подняли, она оказалась полной. Палубу покрыл слой селедки в метр толщиной. Матросы лопатами бросали рыбу в корзины и потрошили ее.
— Доре нужно только одно — хорошая, крепкая выпивка, — сказал днем старший помощник, когда Тайхман стоял на вахте у штурвала. — Это самое лучшее средство от ее сексуальной озабоченности. Ты себе даже представить не можешь, как тащились от меня когда-то шлюхи. Но я им никогда не платил. Удовольствие получали оба, говорил я. И они понимали, что я прав. Да, сынок, так и надо делать. — Старпом воткнул мизинец себе в ухо и затряс рукой, словно вибратором. Затем вытащил из куртки бутылку и приложился к ней.
— Выпьешь?
— Я на вахте.
— Все правильно. Может, и к лучшему, что не пьешь. Курс будет точнее. А я вот без этого не могу. Как тебя зовут?
— Тайхман.
— Я имею в виду имя.
— Ганс.
— Ну-ка, Ганс, держи. Выпивка — лучшее лекарство от тоски. Когда-то и я мечтал о девушке. Она была высший класс — из хорошей семьи и все такое прочее. Но я ей был не нужен, вот и начал пить. С тех пор сплю со всеми шлюхами подряд, мне все равно. Сунул, вынул и получил свое. Простой механический процесс, такой же, какой описан в учебнике по двигателям. Никакой любовной чепухи, никаких обязанностей, ничего — сунул, вынул и так далее. Так как, говоришь, тебя зовут?
— Ганс.
— Держи, Ганс. Если не можешь с этим справиться, начни пить. Перископ по левому борту!
У него глюки, подумал Тайхман, и продолжал держать прежний курс. Старик вырвал у него из рук штурвал и резко заложил право на борт.
— Передай-ка по переговорной трубе командующему. Вижу перископ, пеленг три три ноль. Удаление два ноль ноль.
Не желая лишать себя удовольствия, Тайхман передал сообщение. Через несколько секунд он услышал в переговорной трубе голос старика:
— Во-первых, я не командующий, а всего лишь капитан этой убогой рыболовецкой посудины, во-вторых, скажи помощнику, чтобы шел в каюту и проспался, понял?
— Так точно, капитан.
— Что он сказал?
— Говорит, что вряд ли.
— Да я съем десяток швабр, если это не перископ субмарины. Я эти штуки знаю со времен мировой войны. Три года прослужил на торпедном катере. А это тебе не кошке хвост завязать!
Тайхман встал к штурвалу и вернулся на прежний курс. Помощник закурил сигару.
— Старик думает, что я пьян?
— Нет.
— Если бы ты сказал — да, от тебя бы мокрого места не осталось.
— Думаете?
— Поберегись, сынок, когда я пьян, никто не знает, что могу отчебучить.
Сменившись, Тайхман зашел в штурманскую рубку и занес в вахтенный журнал свой курс. Старик вошел в рубку вместе с проспавшимся помощником, взял у радиста радиограмму и сказал помощнику:
— Мы идем на полном ходу к побережью Норвегии, а затем пойдем домой в пределах трехмильной зоны.
— Если вы полагаете…
— Да, я полагаю. Ультиматум англичан означает войну. Вам что, неясно? Они там в Берлине ни в грош не ставят этот ультиматум…
— А в Лондоне эту трехмильную зону.
— Что это? Боже, что это было?
— Мой желудок, капитан.
— Прошу прощения. Это что, ультиматум на вас так повлиял?
— Это мой желудок, капитан.
— Ну, не скромничайте.
— Никогда этим не страдал.
Старик рассчитал новый курс и нанес его на карту. Уходя, он сказал:
— Господин помощник, ваши манеры поистине ужасны.
— У меня больной желудок, поэтому меня и пучит.
— Вы и ваш желудок — просто дерьмо, вот что я вам скажу.
— Меня не волнует ваша манера выражаться. Кстати, во время моей вахты я засек перископ подлодки, но на вашей стороне переговорной трубы сидела какая-то пьяная задница, которая, я полагаю, забыла передать вам мое сообщение.
Вошел радист со второй радиограммой. Старик зачитал ее.
— Мы должны следовать в Гамбург и доложить о своем прибытии командиру военно-морской станции Северного моря, после чего экипажу ждать распоряжений. Помощник, доведите это до сведения матросов.
— А Дора член команды?
— Я сам сообщу своей жене.