– Хорошо, продолжайте. Безусловно, зло должно быть наказано. Но как будет выглядеть противостояние на суше?
– Сегодня, пока русские еще не развернули свои экспедиционные корпуса для похода на Индию, против двадцатитысячного русского контингента, находящегося в Маньчжурии, мы можем сконцентрировать наш собственный сорокатысячный корпус, состоящий в основном из колониальных войск Индии. Две китайские дивизии, правда, сомнительной боевой ценности, представляет Юань Шикай. Но основным военным материалом будут две японские армии, в одной из которых сорок, а в другой – шестьдесят тысяч солдат и офицеров, прекрасно обученных, знающих театр военных действий, имеющих опыт Японо-китайской войны. Таким образом, с семикратным перевесом мы вправе рассчитывать на успех, тем более что для русского царя непосредственную угрозу будут представлять отнюдь не наши или японские вооруженные силы.
Эдуард VII приподнял бровь и вопросительно посмотрел на министра.
– Бурная реформаторская деятельность русского императора, – увлеченно продолжал Лансдаун, – привела к тому, что еще одна невидимая армия сформирована прямо у него под боком. Недовольные репрессиями и лишением привилегий дворяне, купцы и даже некоторая часть крестьянства, не говоря уже про интеллигенцию, традиционно настроенную оппозиционно, – все они, пользуясь некоторыми политическими послаблениями, активно сбиваются в политические антиправительственные организации, имеющие в своих рядах настоящую подпольную армию.
Глава Форин Офис скосил глаза в шпаргалку и продолжил:
– Это не менее пяти тысяч недавно уволенных офицеров. По сигналу они готовы поднять бунт на Урале, в Сибири и полностью отрезать Петербург от Владивостока. Таким образом, при отсутствии подкреплений, которые царь мог бы перебросить из европейской части России, разгром русской армии в Маньчжурии будет лишь вопросом времени…
– Хорошо, Генри, будем считать, что вы меня убедили в бедственном положении моего непутевого племянника. Но я руки не подниму, пока не пойму, как будут вести себя Франция с Германией.
– О, – самодовольно улыбнулся Лансдаун, – в Европе мы разыгрываем самую незамысловатую партию в две руки. Франции, опасающейся Германии, мы предлагаем заключить договор о взаимопомощи, который…
– Да-да, я помню, Антанта… Но почему вы так уверены, что они подпишут этот договор?
– Благодаря нам Парижу стало известно о проектируемой в Берлине войне Германии против Франции – так называемом плане Шлиффена… Пока он существует только в черновиках, но Франция уже сама торопит нас с подписанием соглашения.
– Только не говорите, Генри, что точно такой же договор вы хотите заключить с Вильгельмом…
– Нет, ваше величество, я предлагаю неформально и конфиденциально довести до кайзера, что Британия не будет иметь ничего против его территориальных приобретений на востоке, ну хотя бы в Прибалтике, густо заселенной немецкими колонистами… Что касается Франции, то требуется во всеуслышание заявить о недопустимости любого движения Германии на запад. А потом также конфиденциально и неформально намекнуть Берлину, что наше негодование не будет для него излишне обременительным…
– Хорошо, Генри, пусть будет по-вашему. Подготовьте соответствующий манифест. А вы, Роберт, передайте Китченеру, что у нас нет времени и желания вести затяжные кампании. К осени все должно быть закончено!
10 апреля 1902 года. Желтое море. Учебная эскадра Израиля
Крейсер «Африка», построенный как рейсовый пароход, успевший поработать на линии Нью-Йорк – Гавана, никогда не претендовал на роль грозы морей, даже переоборудованный на верфях Крампа и вооруженный пятью 20-калиберными шестидюймовками и шестью такими же древними противоминными 107-миллиметровыми пушками. Одинокая труба, задранный полубак и весьма скромная, всего двенадцать узлов скорость выдавали его глубоко штатскую сущность. Но зато как учебная база корабль был незаменим благодаря просторным вспомогательным помещениям и вместительным трюмам.
Именно поэтому «Африка» была выбрана в качестве базового судна для обучения израильских гардемаринов. После утомительного учебного дня их миноноски притулились к «мамаше» и, притираясь на волне к высоким бортам базового судна, дружно скрипели, жалуясь на свою миноносную судьбу.
Командно-преподавательский состав крейсера, обычно придирчивый и строгий, под вечер позволял себе расслабиться и неформально побалагурить, тем более что большинство из них были уроженцами одного южного города, о котором по всей России ходят легенды, полные неимоверной доброты и оптимизма. Сегодня, оторванные от своего привычного занятия файф-о-клок, они с тревогой вглядывались в ту сторону, где находилась Порт-Артурская крепость.