– За дымом пожаров, Джеймс. «Корнилов» тоже горел. Но, по данным разведки, крейсеров должно было быть восемь. Их новые быстроходные транспорты, угольщики и ледоколы тоже несут по шесть орудий среднего калибра и наверняка уже подняли крейсерские флаги. Не то чтобы они были так опасны, но их тут не оказалось. Как вы думаете, куда они ушли?
– Ледоколы я бы отправил в Северный океан, – пожал плечами капитан. – В условиях войны проход арктическими морями становится еще более актуальным.
– Именно. Возможно, оба угольщика и оба транспорта пойдут с ними, но…
– Вы считаете, что они могут отправиться навстречу эскадре адмирала Макарова?
– Это вполне вероятно. Мы не знаем направления и, судя по частому упоминанию Владивостока, туда – вряд ли. А если они пойдут сюда, то будут здесь уже завтра… Против четырех наших броненосных крейсеров русские могут выставить «Громовой» и пять быстроходных, уж точно не медленнее наших, стариков-броненосцев. Тогда против четырех наших бронепалубников у них будет восемь, не уступающих нам по боевой мощи. Забавно, что в случае встречи с обеих сторон будет по «Диане» и «Авроре». Действительно, забавно, но вряд ли этот курьез оправдает уничтожение нашей эскадры.
– Мне тоже не хочется встречаться с мистером Макаровым с пустыми погребами, сэр. Собственно, мне вообще не хотелось бы сталкиваться с ним при таком соотношении сил.
– Именно поэтому мы удовлетворимся полным, вы слышите, Джеймс, полным сожжением города и угольных складов! Что, собственно говоря, уже состоялось. И этот дым будет тому свидетельством.
Адмирал устремил свой взгляд на палубу, где кто-то из младших офицеров старательно фиксировал картину затянутого черными клубами берега с помощью массивной деревянной фотокамеры.
– Я полагаю, эти снимки станут достаточно впечатляющим свидетельством для истории, – задумчиво произнес он, – и доказательством для тех идиотов, которые раздергивают наши силы так, что мы не в состоянии достичь решительного преимущества ни в одной точке.
– С другой стороны, мистер Макаров вполне мог бы пойти и в Австралию, сэр, – возразил капитан Берк. – И отправка броненосцев адмирала Сеймура на юг вполне логична, не так ли?
– Будь «Центурионы» здесь, русская эскадра отправилась бы туда почти гарантированно, с весьма тяжелыми для нас последствиями. Мы вынуждены защищать слишком много позиций одновременно, Джеймс. А русские тоже умеют считать, и радиостанции у них, к сожалению, лучше наших. Узнав, что все наши свободные силы атакуют эту деревню-переросток, Макаров неизбежно сложил бы два и два… Ну почему, почему эти идиоты никогда не учат историю?! – воскликнул адмирал, страсть которого к историческим штудиям была широко известна. – Надеюсь, старине Уолкеру в Мурманске повезет больше, чем нам в свое время…
В это же время. Мурманск
Мурманск полыхал. Горели деревянные дома и здания мастерских, причалы, исходили ярким пламенем и черным дымом угольные склады. В пяти милях к норду, прямо напротив Белокаменки, горел новейший ледокол «Федор Литке», вынесенный ударом броненосного тарана «Санс Парейль» на отмель и только потому окончательно не затонувший. Лениво тлел и сам «Санс Парейль», поймавший сразу после тарана два снаряда с железнодорожной мортирной батареи. Она первым эшелоном была переброшена на Север, когда предназначенная для защиты нового российского порта береговая артиллерия отбыла неразгруженной в неведомые дали.
Еще два похожих на него корабля, «Конкерор» и «Хиро», чуть поменьше, но тоже с единственной орудийной башней в носу и выдающимся вперед массивным тараном, не горели. Из их коротких двенадцатидюймовых жерл каждые пять минут вылетали языки порохового пламени в тщетных попытках нащупать надоедливую батарею.
От взрывов снарядов горел редкий полярный лес, и клубы дыма надежно скрывали дюжину миноносок, укрытых рыбацкими сетями с навязанными на них ветками и кусками мешковины почти в самом устье Ваенги, еще восточнее. По сравнению с громадой английского броненосца кораблики выглядели несерьезно, да и технические их данные не слишком впечатляли. Единственным достоинством было то, что в случае нужды их можно перебрасывать хоть в трюмах кораблей, хоть по железной дороге, что и сделали в преддверии войны.
– Что «Рюрик»? – спросил лейтенант с надменным лицом у другого моряка, чуть постарше, с погонами инженера-механика.
– Говорят, не дошел до Кильдина. Влепили ему в румпельное, пытался машинами управляться, но где там! Подошла «Галатея» и торпедами добила. С острова передали: семерых спасли, а из офицеров – никого.