– Степан Андреевич, – обратился начальник укрепрайона подполковник Леш к капитану Ржевуцкому[2], мундир которого украшал Георгий 4й степени, – вот вам и второе пришествие ихэтуаней. Значит придётся повторить Ваш подвиг. Собирайте железнодорожников, горных инженеров, вообще всех, кого сможете найти, снимайте гарнизоны от Дальнего до Мукдена, формируйте эшелон и эвакуируйте в Харбин. Справитесь?[3]
Офицер в новой форме пограничного корпуса, с подкрученными вверх усиками, уже успевший загореть до черноты на весеннем солнышке, коротко кивнул и взглянул на карту, разложенную на столе.
– Не впервой, Леонид Вильгельмович! – два года назад только винтовки да сабли в руках были, и всё равно пробились. А сейчас, с пулеметами да горными пушками – точно не подведём.
– Ну вот и славно. Теперь вы, Леонид Николаевич, – обратился Леш к приданному его гарнизону командиру артиллерийских разведчиков. – Как стемнеет – занимайте наблюдательный пост на западной высоте железнодорожного холма у деревни Шихуяоцзы. Сидеть тихо. Себя не выдавать. Будете нашими глазами и ушами. Проверьте телефонные линии, удостоверьтесь, что в аварийном случае сможете передавать сообщения морским семафором.
Проводив глазами артиллериста, подполковник еще раз пробежался взглядом по карте, вздохнул и резко поднялся из-за стола.
– Казачьим разъездам – установить визуальный контакт и вести непрерывное наблюдение за противником. Отправить в Порт-Артур подробное телеграфное сообщение. Просить генерала Стесселя поторопиться с эвакуацией гарнизона. Мы будем держать позиции, пока последний эшелон не проследуют к Мукдену… Но у меня всего две батареи и один батальон, а если верить китайцам, сюда идет не менее двух полков, так что пусть поторопятся… Ну а нам, господа, – обратился он к оставшимся офицерам, – самое время прогуляться по свежему воздуху на рекогносцировку.
Позиции на господствующей над станцией Дашичао Стрелковой горе начали отстраивать год назад. Поначалу сами укрепления и порядок их возведения для подполковника были незнакомыми и малопонятными. Вместо привычных по Михайловской академии люнетов, редантов и эполементов – ломаная линия траншей с бойницами в бруствере и блиндажами через каждые полсотни шагов. Странные и непривычные артиллерийские капониры, изначально даже не предусмотренные для стрельбы прямой наводкой, где сейчас стояли модернизированные – с противооткатными механизмами – 87мм пушки на поворотной раме. Командиры батарей штабс-капитаны Андреев и Янушевский уже проверяют связь с корректировщиками. До передового наблюдательного пункта на железнодорожном холме – чуть больше версты. Связисты и артиллеристы вместе тестируют полевые телефоны Голубицкого, прозванивают линии, тянущиеся на метровой глубине под железнодорожным полотном до передовой НП. Щелкает тумблерами коммутатор на центральном командном пункте. Штаб укрепрайона строили особенно долго, пряча в тело горы, закрывая армированным бетоном, тщательно маскируя под рельеф местности. Все работы – только ночью и только силами специальной военно-инженерной команды. Но зато и получилось на славу. КП вписан в рельеф горы идеально.
Подполковник взбежал на железнодорожную насыпь, придирчиво осмотрел пулемётные гнёзда. Если бы он не знал их, как свои пять пальцев, вряд ли смог разглядеть. В голове всплыли строчки наставления по использованию главного оружия его гарнизона: “При наступлении пулеметы в большинстве случаев применяются для фронтального обстрела впереди лежащих целей. При обороне же они представляют собою огневое средство для действия преимущественно во фланг. Всегда нужно стремиться к фланкирующим действиям.”
Леонид Вильгельмович покрутил головой и улыбнулся лёгкости, с которой всплыл в голове текст секретной книжицы, читать которую можно было только в учебном центре. Он, как и другие офицеры, желающие остаться на службе, весь прошлый год, словно юный кадет, не только зубрил новые уставы наставления, но и сдавал экзамены по теории и практике применения. ”Тактика пехоты в обороне и в наступлении”, “Наставление по полевой службе штабов”, “Инструкции по взаимодействию родов войск”, “Наставление по использованию средств связи”, “Руководство по оборудованию оборонительных позиций ДОТами, ДЗОТами, колючей проволокой и самовзрывающимися фугасами”… Принимал у подполковника экзамены добрейший генерал Зарубаев, закрывший глаза на некоторые огрехи подчиненного, поэтому проскочить удалось с первого раза. А вот у самого генерала, как и всех военачальников, начиная с полковников, экзамены принимал лично государь и резал без всякой оглядки на старые заслуги. Количество “оставленных на повторную переаттестацию с временным отстранением” и даже уволенных без прошения среди них было ужасающим – три четверти генеральских должностей осталось вакантными…
2
Подполковник Леш – герой русско-японской и первой мировой войны. Возглавляемые им подразделения постоянно демонстрировали чудеса устойчивости в обороне.
Штабс-капитан Ржевуцкий во время восстания ихэтуаней в 1900 году организовал отход гарнизона станции Телин и эвакуацию мирного населения в Харбин. В момент нападения китайцев на станцию 23 июля там находилось всего 166 казаков и 39 пехотинцев охранной стражи, а также около 200 железнодорожных рабочих и более 250 китайцев-христиан. Для этого требовалось преодолеть более 450 км по территории, охваченной пламенем восстания.
3
Гобято Леонид Николаевич, – русский конструктор оружия, изобретатель миномёта. Во время Русско-японской войны участвовал в обороне Порт-Артура. С начала войны – капитан, командир полубатареи 3-й батареи 4-й Восточно-Сибирской стрелковой артиллерийской бригады. В бою под Цзиньчжоу, командуя полубатареей, впервые в боевой обстановке применил стрельбу с закрытой огневой позиции с помощью угломера.