Цейсовская оптика давала возможность в деталях рассмотреть грозную новинку – сухопутный железнодорожный крейсер – и оценить, насколько полезным может быть эта бронированная повозка для огневой поддержки инфантерии. Вот прислуга орудия засуетилась, офицер европейской наружности скользнул в башенное отделение, после чего ствол дернулся чуть влево, пушка злобно гавкнула, украсившись цветком огня и облачком белёсого дыма. Станционное здание вздрогнуло, из окон вместе с дымом и пылью полетели ошмётки рам и осколки стекла, а русский триколор взметнулся вверх, сорванный с флагштока, и раненой птицей ринулся вниз на заваленный мусором перрон.
– Прошу разрешения на открытие огня, – не отрываясь от бинокля, кинул связисту Гобято.
– Господин подполковник требует начинать только по его команде, – пробубнив что-то в телефон, сиплым шепотом ответил “висящий на линии” связист.
Орудие бронепоезда тем временем перенесло огонь на блокгауз и лупило по нему без остановки. Бетонная коробка буквально утонула в грязных клубах дыма от разрывов гранат и цементной пыли. Прикрывшись такой завесой, китайская полурота не спеша сосредоточилась у насыпи и, дождавшись окончания артподготовки, одним броском добралась до бетонного основания блокгауза. Пока у атакующих всё шло, как по нотам. Блокгауз молчал, покинутый гарнизоном в самом начале артподготовки, и остальные батальоны уже не спеша начали подниматься на насыпь, как вдруг гора ожила. Огненные росчерки опоясали её склоны, как будто живущий в глубине вулкан пробился наружу через микроскопические жерла. Били сразу шесть пулеметов, по два на взвод, все, что были на вооружении роты, занимающей фронтальные позиции. Подданых Юань Шикая, успевших перебраться через насыпь, будто срезало гигантской косой. Остальные порскнули обратно под прикрытие рукотворной защиты. Султанчики песка и высверки рикошетов от камней и рельсов проводили уцелевших солдат Бейянской армии до спасительного укрытия. Будто опомнившись, заговорила артиллерия бронепоезда. Штабс-капитан знал, что взводные при первых же выстрелах загонят подчиненных в блиндажи, поэтому гранаты, посылаемые снизу вверх, не должны нанести какого-либо ущерба защитникам, но всё равно каждый раз вздрагивал всем телом, когда на склоне горы расцветал тюльпан взрыва, разнося в разные стороны куски глины и камни.
– Прошу разрешения на открытие огня, – повторно запросил штабс-капитан подполковника, когда одна из гранат взорвалась прямо на бруствере.
Связист, продублировал его просьбу в телефонную трубку, застыл, густо покраснел и протянул аппарата командиру.
– Господин штабс-капитан, Первый Вас требует…
– Ну вот что, дорогой мой Леонид Николаевич, – от голоса Леша буквально веяло ледяным сарказмом, – если вы не прекратите демонстрировать свой служебный энтузиазм, я заменю вас кем-то менее впечатлительным, а вас отправлю на стажировку к кавалергардам, чтобы они вам за карточным столом объяснили, когда стоит открывать прикуп…
Прикуп пришлось таки открыть раньше времени. После недолгой артподготовки и еще одной атаки, закончившейся не менее катастрофическими потерями атакующего колоннами китайского авангарда, бой притих, а еще через час у деревни Лицзятунь, отстоящей от укрепрайона примерно на три версты, появилась полубатарея пятидюймовых английских гаубиц. Бурные переговоры прибывшего подкрепления, командира бронепоезда и китайского полковника закончились тем, что прямо к сопке с наблюдательным пунктом русских артиллеристов направились английские офицеры – корректировщики с явным намерением обосноваться на возвышенности, в то время как расчеты их орудий деловито снимали передки, отводили лошадей и готовили гаубицы к бою.