Отсюда и крепость связи этих двух очень разных людей. Общие цели, пусть видимые с разных позиций, объединили их крепче стали кандалов и кровных уз. Потому и безграничное доверие, и вот такие редкие, но важные встречи. Те самые, на которых обговариваются лишь самые важные дела, что не рекомендуется переносить на бумагу или пергамент. А дел этих сейчас хватало.
– Заканчивай молитвы, Майоль. – Улыбка на лице понтифика была похожа на разошедшуюся рану от кривого клинка. Иоанн это знал, потому старался не улыбаться при посторонних, не желая портить тщательно создаваемый благообразный облик. – Разговор с Отцом нашим небесным редко идет в обе стороны… А вот от меня ты всегда получаешь ответы.
– Да простит вас Господь в бесконечном милосердии своем…
– Кого же ему еще прощать в сим суетном мире, как не наместника своего, – вновь ухмыльнулся понтифик. – Если решишься чуть ослабить цепи своего аскетизма, все эти вина и редкие блюда ждут. Особенно порадует вон та бутыль вина. Бургундское, выдержанное, урожая года… не вспомню уж и какого. Да мне и помнить не требуется.
Закончивший наконец молитву, аббат Клюнийский поднялся с колен, в последний раз перед этим перекрестившись, после чего направился к ожидающему его креслу. Оно, кстати, не вызывало у него, поборника строгости и умерщвления плоти, никаких восторгов. Слишком богато украшенное. Чересчур удобное. Впрочем, роскошь была везде, она окружала Иоанна XV. Хотя он так и остался Джованни ди Галлина Альба, могущественным италийским вельможей, облачившись в одеяния Папы Римского не ради Бога, но ради земной власти. Но Майоль был готов терпеть это, уверившись, что и через такого грешника Бог претворяет в жизнь замыслы об усилении могущества церкви. Знал он и то, что случись непоправимое, умри Иоанн или будь он свергнут, пришедший ему на смену уже не будет столь благосклонен к продолжающейся клюнийской реформе.
Как Иисус нес свой крест на Голгофу, так и ему, смиренному аббату Клюнийскому, надлежит нести свой – вот этого… Джованни ди Галлина Альба, орудие Божественной воли. Вот и сейчас: сесть в кресло, ласково улыбаться… и вершить дела, угодные Богу.
– О чем вы хотели говорить со мной, ваше святейшество? Мавры, Франция, Польша? Или славянские идолопоклонники?
– Они, верный мой Майоль, – покривился Иоанн, хотя только что отпил сладкого душистого вина из золотого с рубинами кубка. – Как видишь, они придают горечь даже этому роскошному напитку, нектару богов.
Поморщившийся от одного упоминания языческого слова «нектар», идущего от греко-римских мифов, а также от непрямого упоминания множественности богов, Майоль не проронил ни слова. Привык и давно, что дело прежде всего. Да и о сути понтифика не питал тщетных мечтаний. Лишь заметил, заостряя выбранную тему:
– Думаю, что разговор пойдет не о венедах, ваше святейшество. Сами по себе они хоть и хлопотны, но их сила несравнима с той, что подвластна землям, где чтут имя Господа нашего Иисуса Христа.
– Ты догадлив, Майоль. Речь действительно пойдет не о венедских княжествах, а о великом княжестве Киевском. Или о Руси, как они сами предпочитают себя называть. О нашей настоящей проблеме, которую предстоит решать, пока она не стала совсем уж угрожающей. А к этому все и идет.
– Так ли сильно угрожает нам Киев и его князь Хальфдан? Пусть возится с дикими варварами на своих восточных границах, пусть враждует с Византией, ведь их отношения еще долго не будут нормальными после всего произошедшего. А мы будем делать зависящее от нас, чтобы все так и длилось.
– Смотри в глубь наших забот, а не скользи взглядом по поверхности, – попенял собеседнику понтифик. – Князь Хальфдан Мрачный смотрит не только на восток, хотя и пытается скрыть это, вводя в заблуждение властителей земных. Но вот обмануть наместника властителя небесного у него не получится. Уже не получилось, раз я об этом с тобой разговариваю. Вспомни события минувших лета и осени…
Майолю не пришлось особенно напрягать память. События и впрямь были не из тех, которые легко забыть. Гнойный нарыв среди земель христианских государей, цитадель братства наемников-идолопоклонников Йомсборг. Йомсвикинги были полезны как воины, продающие свои услуги всем, кто способен заплатить, но до поры. Стоило им слишком уж высунуться, как по общему согласию владык светских и духовных было принято решение стереть их с лица земли. Да так, чтобы и памяти не осталось, чтобы никто более и помыслить не смел создавать нечто подобное, да к тому же под знаменами ложных богов, а вернее демонов.