— Плохо, — сказал я с наигранной скукой, почесывая лапой раздвоенный кончик хвоста. — Разумеется, вы их уже поймали?
— Нет, как ни странно. Это произошло несколько дней назад. Но тебе не следует беспокоиться из-за таких пустяков. Отдохни, а когда соберется Совет, за тобой придет посыльный. Смерть гладкокожим!
— Смерть! Увидимся на Совете.
Дверь за ним закрылась, и робот Боливар спросил:
— Куда поставить багаж, могучий Скользкий Джим?
— Куда хочешь, металлическая башка. — Я попытался стукнуть его хвостом, но он ловко увернулся. — Не отвлекай меня по таким пустякам.
Я принялся расхаживать по комнате, громко распевая гештункинский гимн и внимательно ко всему присматриваясь. Затем я остановился и, расстегнув молнию, высунул голову наружу.
— Если желаешь, можешь выйти и размяться, — сказал я. — Никаких «жучков» и оптических детекторов тут нет.
Боливар тут же вылез из металлического одеяния и сделал несколько приседаний под аккомпанемент хрустевших суставов.
— Не так уж и приятно сидеть в этой жестянке, — сказал он. — Что будем делать дальше? Как мы найдем маму с Джеймсом?
— Хороший вопрос, но на него сразу не ответишь. По крайней мере, мы знаем, что они живы и сумели напакостить неприятелю.
— Может, они оставили нам какой-нибудь знак? След, по которому мы их найдем?
— Поищем, хотя надежды мало. Ведь по их следам могли направиться и эти твари. Достань-ка бутылочку виски, чтобы прочистить мозги, и поищи, нет ли здесь стакана.
Я думал очень долго, но так ничего и не придумал. Возможно, сказывалась непривычная обстановка. На стенах висели картины с красными пятнами по зеленому фону. Половину комнаты занимал бассейн с булькающей жижей. Поднимавшиеся на поверхность пузыри лопались, наполняя воздух ужасным зловонием. Боливар принялся обследовать служебные помещения, но, когда его чуть не засосало в туалете и как только он увидел еду на кухне, он стал зеленее моего маскировочного наряда и сел перед телевизором.
Большинство программ было непонятно. А то, что мы понимали, вызывало у нас чувство отвращения. Как, например, военная хроника.
Мы даже не подозревали, что телевизор служит одновременно коммуникатором, пока на экране не появилась как всегда отвратительная голова Гар-Бэя. К счастью, рефлексы у ди Гриза отменные. Боливар юркнул в сторону, а я повернулся к экрану спиной, застегивая молнию.
— Я не хотел беспокоить тебя, Джим, но Военный совет уже собрался, и все ждут твоего появления. Посыльный укажет тебе дорогу. Смерть гладкокожим!
— Да-да, — пробурчал я, пытаясь просунуть свою голову через пластиковые складки.
Пронзительно заверещал звонок.
— Открой, робот, — сказал я. — Скажи, что я сейчас выйду. Затем понесешь за мной шлейф.
Когда мы вышли, монстр, которого послали за нами, удивленно вытаращил глаза. Выглядело это довольно забавно, ибо на торчащих отростках у него их было не менее дюжины.
— Указывай дорогу, макаронная голова! — скомандовал я.
Я шел за монстром, а за мной следовал робот, держа шлейф мантии, спадающей с моих плеч. Это украшение было длиной в добрых три метра. Пурпурный шлейф с вышитыми на нем золотыми и серебряными звездами был оторочен по бокам розовыми кружевами. Ух! К счастью, я не видел сам себя со стороны, но бедному Боливару не завидовал. Не то чтобы мне был нужен этот наряд, но таким образом я держал Боливара при себе. Я произвел на Совет неизгладимое впечатление. Восторженное хлюпанье, чавканье и хрюканье доносились со всех сторон, и я два раза прошелся по комнате, прежде чем занять свое место.
— Добро пожаловать, неотразимый Скользкий Джим, на наш Военный совет, — прочавкал Гар-Бэй. — Нечасто такие красавцы удостаивают нас своим посещением. Если все гештункинцы похожи на тебя — не говоря уже о ваших бойцовских качествах, — я уверен, что мы поднимем боевой дух наших солдат на небывалую высоту.
— Надо снять пропагандистский ролик, — прошамкала какая-то темная пупырчатая тварь в дальнем конце комнаты. — Пусть все имеют возможность любоваться тобой. Это привлечет к нам новых добровольцев.
— Чудесно! Прекрасная идея!
Со всех сторон слышались одобрительные крики, сопровождающиеся радостными взмахами щупалец, клешней, антенн и других отростков. Меня чуть не вырвало, но я защелкал зубами, сделав вид, что ужасно доволен. Не знаю, как долго продолжалось бы всеобщее ликование, если бы секретарь не ударил молоточком в гонг, призывая к порядку. Это было жуткое существо, похожее на раздавленную лягушку с морщинистым хвостом и пиявкообразной головой. Как только шум стих, секретарь прочавкал: