Выбрать главу

Господин! Немного поразмыслив, я понял, что мужчины на Кеккончихи считают женщин за людей второго сорта. Мужчины относятся друг к другу холодно, без всяких чувств, с сознательной и бессознательной жестокостью. Представляю, как они тогда относятся к женщинам! Как к личному имуществу, как к рабыням. А если кто-нибудь из женщин проявляет недовольство, ее наверняка выкидывают из дома на мороз. Раса послушных служанок, о которой мужчины мечтали испокон века и которую вывели в результате селективного отбора серые люди. Они достигли этой благородной цели.

Мои философские размышления улетучились, когда я унюхал запах, исходивший из горшков на печи. Я давно уже не ел, и после физической нагрузки голод рвал мой желудок острыми зубами. В калейдоскопе событий я опять забыл о еде. Теперь живот напоминал мне об этом недовольным бурчанием.

— Что у тебя тут готовится, мой прекрасный цветок Кеккончихи?

Не поднимая глаз, она стала указывать на горшки и сковородки:

— Здесь кипяток. Здесь вареная рыба. Здесь запеченная рыба. Здесь соус из водорослей. Здесь…

— Прекрасно. Можешь не продолжать дальше. Дай мне по порции всего, кроме кипятка, разумеется.

Она подала мне несколько полных металлических мисок и вырезанную из кости ложку. Пища была невкусной, но я не стал жаловаться. Я даже уплел вторую порцию, не снижая темпа. Продолжая жевать и чавкать, я внимательно наблюдал за женщиной, но она не предприняла ни малейшей попытки убежать или позвать на помощь.

— Меня зовут Джим, — сообщил я, громко икнув. — А тебя как?

— Каеру.

— Ты прекрасно готовишь, Каеру. Не особо вкусный завтрак, но это не твоя вина. Такая уж кухня на вашей планете. Тебе эта работа приносит радость?

— Я не знаю, что такое радость.

— Не сомневаюсь. Работа занимает у тебя много времени?

— Я не понимаю вашего вопроса. Я встаю, работаю, ложусь спать. И так каждый день.

— Праздников и выходных у тебя тоже, разумеется, нет. В этом мире нужны перемены, и они не за горами. — (Каеру вернулась к своей работе.) — Эту культуру не надо разрушать. Она сама рассыплется на куски. Она исчезнет, и цивилизация войдет в ваши жизни. Тебя ждет радостное завтра, Каеру.

— Завтра я буду работать, как и сегодня.

— Надеюсь, это продлится недолго. — Ногтем я вытащил водоросль, застрявшую у меня в зубах. — Во сколько ты должна приготовить завтрак?

Она посмотрела на часы:

— Через несколько минут. Когда прозвенит звонок.

— А для кого ты готовишь?

— Для мужчин. Для солдат.

Не успела она произнести последнее слово, как я уже вскочил со стула и стал натягивать рукавицы.

— Прекрасный завтрак, но, боюсь, мне пора идти. Я двигаюсь на юг. Надо закончить кое-какие дела, пока не взойдет солнце. Полагаю, ты не станешь возражать, если я тебя свяжу?

— Делай со мной все, что захочешь, мой господин.

Сказав это, она опустила глаза. Впервые в жизни мне стало стыдно за то, что я мужчина.

— Когда-нибудь твоя жизнь изменится, Каеру. Я тебе обещаю. Если мне удастся спасти свою шкуру, я пришлю тебе посылку с гуманитарной помощью. Платья, губную помаду и брошюру о движении феминисток. А теперь скажи — есть ли здесь кладовка?

Она указала мне на дверь, и я поцеловал Каеру в лоб. Она тут же принялась раздеваться и очень удивилась, когда я остановил ее. Представляю, какие романтические любовники эти серые люди! Еще одно преступление, за которое они должны ответить. Каеру не противилась, когда я закрыл ее в кладовке и запер дверь на ключ. Ее, конечно, быстро обнаружат, когда солдаты придут завтракать. Но все же я выиграю несколько минут.

Выйдя из дома, я некоторое время шел, держа лыжи на плече, пока не оказался на обледеневшей площадке, где следов не будет видно. Только тогда я встал на лыжи и помчался в обратном направлении. Вскоре я очутился возле ограждения космопорта и снова проделал дыру в проволочной сетке. Слышались крики и завывания сирен. Значит, мой предыдущий визит не остался незамеченным. Как раз вовремя. Я с трудом боролся с зевотой. Светало. Самое время отдохнуть. Я заделал отверстие в сетке и заковылял по полю.

Без всяких приключений я добрался до склада боеприпасов. Человек, которого я оставил лежать возле дверей, исчез, как, впрочем, и все остальные в округе. Замок так и просил, чтобы я обратил на него внимание, и я справился с ним за пару секунд. Прекрасно, Джим! Закрыв за собой дверь, я вошел внутрь, едва передвигая свинцовые ноги. Здесь была комната, где хранились осколочные гранаты. Спрятавшись за ними, я лег на пол и тут же безмятежно заснул.