Боливар напялил на себя голову Человека-Мегалита, и мы поспешили вслед за силачом. Он распахнул окно и ухватился за два железных прута. Даже не крякнув, согнул их.
— Вылезайте, — сказал он, а затем закричал прямо в мое ухо, отчего у меня чуть не слетела голова: — Будить Пьюссанто?! Убью!
Это не остановило легавых, но внесло в их ряды некоторое замешательство. А нам дало выигрыш во времени. Мы успели выскользнуть через окно, а Пьюссанто, выпрямив прутья, пошел отпирать дверь.
Мы побежали и в считаные секунды промокли. Во всяком случае, я промок. Боливару, понятное дело, в оболочке из псевдоплоти было комфортно и сухо. Полыхали молнии, раскатывался гром, и хлестал ливень. И такой живописной и, несомненно, запоминающейся парочке, как мы, не стоило на это пенять. Немногочисленным встречным было не до нас — они, опустив головы, спешили в укрытие. Мы тоже спешили, нам не терпелось побыстрее набрать спасительную дистанцию между собой и преследователями. Свернув за очередной угол, я увидел впереди манящие огни фабрики-кухни.
— Это она! — воскликнул я. — Тихая пристань в бурном море.
— Ты уверен? «У Ядовитого Пита. Заказы мигом доставляем, а коль охота, здесь травись». Не очень-то заманчиво.
— Не нравится — не ешь. Нужно только позвонить по телефону.
Возможно, Боливар прав, подумал я, когда за нами затворилась дверь и мы очутились в грязном заведении с двумя обшарпанными колченогими столиками. В углу пьяница, конвульсивно сжимая бутыль, пребывал в полной отключке. Вдохнув «сладостный аромат» еды, я закашлялся от боли в легких.
— Добро пожаловать, о голодные ночные путники! Милости просим к Ядовитому Питу! Он вам так скажет: наши харчи ешь и торчи! Наше пойло дракону бы в хайло!
Чудненько. Ядовитым Питом оказался робот с длинными усами и замасленным одеялом на плечах. Вдобавок это создание носило огромную широкополую шляпу. Несомненно, Пит символизировал собой некую давно канувшую в глубины времен культуру.
— Ну, гринго, что хавать будем? Супец из кактусовых колючек? Chile con serape picante?
— Нам нужно воспользоваться вашим телефоном.
— Cabrones, кто здесь ест, тот и пользуется нашим телефоном.
Я понял, что это чудо техники запрограммировано выгребать из карманов посетителей последние кредиты.
— Ладно, давай, что назвал. На двоих. — Я глянул на стену с изображением пенящихся кружек. — И пива.
Робокулинар оживился, со стуком водрузил на стол кружки с пивом, наполнил тарелки убийственным на вид зеленым месивом и запустил их к нам по стойке. После чего достал портативный телефон и уронил его в еду.
— Тридцать пять кредитов. Цена божеская.
Я был склонен в этом усомниться. Пока Боливар расплачивался, я выловил телефон и набрал номер Паки. Пальцы жгло, как напалмом, пока я их не вытер. Наконец длинные гудки оборвались.
— Пьюссанто сказал, чтобы я позвонил по этому номеру…
— Если вы — Марвелл, то он меня предупредил.
— Вот как? Хорошая новость.
— Он сказал, что это плохая новость. Но велел вас забрать. Где вы?
Я объяснил, и он нашел в справочной директории адрес Ядовитого Пита. А тем временем Боливар — ах, легкомыслие юности! — совершил роковую ошибку, попробовав еду. И вот его затылок опирается на стойку, а я заливаю пиво ему в рот. Оно с шипением испарялось. К моменту появления человека, похожего на грызуна, Боливар почти пришел в себя.
Оглядываясь, прибывший подергивал носом и щеточкой усов.
— Это вы — Марвелл? — Он пнул алкаша носком туфли.
У Паки и зубы оказались крысиные — острые, желтые.
— Я здесь, — сказал я.
Он оглядел меня с головы до ног и съежился при виде отвратительной Боливаровой личины.
— Мы из цирка, как и Пьюссанто, — объяснил я. — Мы его друзья. У вас есть на чем нас увезти?
— У меня кенгурудль. Пьюссанто приказал доставить вас в его контору.
— А я и не знал, что у ГНУСа есть контора.
— Тихо! — Он испуганно огляделся, но ни алкаш, ни робоповар не услышали моей последней фразы. — Не к чему трубить на весь мир о налоговых расследованиях. А контора у него, конечно же, есть. Но это, разумеется, секрет, потому что никому не полагается знать, чем он здесь занимается. Я его бухгалтер. Вы готовы ехать?
— Разумеется.
Мы покинули ресторан, и я с подозрением осмотрел машину. Подобное я видел лишь у цирка в вечер премьеры. Пассажирская кабина кенгурудля была подвешена между огромными пружинно-поршневыми ногами. Мы взобрались по трапу, привинченному к ближайшей ноге.