Я вытащила меч из ножен и удивленно ахнула. Отполированное лезвие сияло, ослепляя и завораживая. «Какая красота!», — восхищенно подумала я, дивясь лаконичной красоте и мастерству исполнения. Поспешила возвратить на место. От греха подальше. Я и тупым то ножом обрезаться могу, что уж говорить о мече.
Следующим в руки попал браслет: большой, тяжелый с неимоверно крупным овальным изумрудом. Сомнительной красоты: широкий — сантиметров двенадцать, грубый и, как уже упомянула, тяжелый. Чем-то он напомнил мне наручи с фентезийных картинок. По крайней мере, на моем запястье он так и смотрелся. И тем более удивило, что сперва казавшийся огромным, браслет, сел как влитой. Не знаю золотой ли он? Может быть. Очень похоже. Его тоже вернула на место. Слишком экзотично.
Если честно я люблю украшения, и у меня их много, но большая часть коллекции это подобранные под определенный стиль или наряд, не слишком дорогие, побрякушки. Всех их я очень люблю, но ношу редко. На работе дресскод. Максимум, что разрешается — это тонкая цепочка, малюсенькие сережки и колечко. Вот и остается мне уповать на встречи с подругой и праздники, когда можно нацепить на себя что-нибудь этакое.
С серебряным зеркалом с оттиском на обратной стороне в виде розы я уже встречалась. Бабушка бывало часами смотрелась в него, но мне не давала. Как бы ни просила, она отвечала одно и то же, — рано еще.
Теперь не рано. В зеркале отразилось невыспавшееся помятое лицо, встрепанные волосы и кривая усмешка. Мутно-зеленый цвет глаз соответствовал настроению. Я долго и самозабвенно всматривалась в отражение, и даже начало казаться, что оно затягивает меня.
И опять телефон. Я бросила зеркало на диван, и поспешила в прихожую, надеясь, что это не тот неугомонный тип.
Но в этот раз обошлось. Звонила Надя, узнать, как идет вычитка романа. И если утром я отправила бы ее… отдыхать на какой-нибудь курорт, то после всего случившегося мне просто нужно было выговориться. О странном типе умолчала, но все остальное рассказала, и на душе как-то сразу стало легче.
Почти весь вечер просидела у телевизора. Зачем-то притащила сундук в гостиную и поставила в центре комнаты, как экспонат в музее. Зеркало и вовсе не выпускала из рук, хотя больше не смотрелась в него.
В дверь позвонили, но я сделала вид, что меня нет дома. Будьте уверены, ни за что бы, ни открыла, если бы этот некто, не начал ее ломать. Впрочем, это спасло мне жизнь. Пока поспешно вскакивала с дивана и бежала в прихожую, нечто черное и клыкастое влетело в окно. Осколки стекла разлетелись в разные стороны. Меня чудом не зацепило.
В туже секунду дверь слетела с петель, заставив неуклюже отскочить обратно в гостиную. На пороге застыл высокий темноволосый мужчина в странном костюме. Вид у него был несколько потрепанный. Но особенно привлекли внимание и встревожили красные глаза с вертикальными зрачками.
Он, не церемонясь, отшвырнул меня с дороги, что я носом впечаталась в шкаф. Благо на выступе висела дубленка, иначе травмы было бы не избежать. Когда оклемалась и заглянула в комнату, то с тихим ужасом схватилась за голову.
Эти двое, кружа вокруг сундука точно две голодные акулы, разнесли все, что только было возможно. Мое появление только спровоцировало их к новым действиям, — они бросились друг на друга, и чья-то кровь брызнула мне в лицо.
— А, ну хватит тут бардак устраивать! — взревела я, хватая швабру из чулана.
Тут-то и обратила внимание, что до сих пор держу в руках зеркало. Оно источало слабое голубоватое сияние, и на ощупь было почти горячим.
— Хватит, я сказала! — и машинально махнула рукой с зеркалом, чтобы убрать волосы с лица.
Слепящее сияние озарило комнату, заставив болезненно зажмуриться, а дерущихся, взвыть дурным голосом. Когда свет погас, гостиная все так же напоминала руины, а на этих руинах скулили два пришельца: один темноволосый мужчина и одна невообразимая тварь, больше всего напоминающая горгулью.
— Ну, что успокоились? — не придав особого значения происшествию, как не в чем ни бывало, поинтересовалась я.
— Ты-ы ррр!!! — зарычал мужчина, барахтаясь на полу, как рыба на суше.
— А, это ты! — тут же признала хриплый голос и надменный тон.