— Все.
Коротко ответил этот вредный ушастик и таинственно улыбнулся.
— Лель? — возмутилась я.
Почему все пытаются скрывать от меня что-то важное? Сама ведь выведаю — хуже будет. Эльф, что-то этакое прочел по моему лицу и поспешил объясниться.
— Я устал. Мне нужно отдохнуть. Давай твоим образованием займемся после того, как я высплюсь. Здесь нам ничего не угрожает. А я уже на приделе.
И в самом деле, Лель, после ритуала (а как это еще можно назвать), как-то резко осунулся, словно действо выпило из него последние соки.
— Извини, — смущенно потупилась я.
Губ эльфа коснулась слабая улыбка. Он лег на огромный плоский камень, подложил пояс обратной стороной под голову и закрыл глаза.
— Ты тоже попробуй заснуть, — предложил Лель.
Я кивнула, и, завернувшись в куртку, пошла к нему. Положив голову на сырой валик из своей одежды, я повозилась, отыскивая удобную позу, что в действительности нелепо и изначально было обречено на провал. Камень это даже не земля. Прижавшись спиной к эльфу, я попробовала отрешиться от болезненных ощущений. Не получилось.
— Хватит ерзать, — буркнул Лель, и, обхватив меня за талию, перетащил на себя, — спи.
Хотела возмутиться. Напомнить, что он тоже ранен, а я вовсе не пушинка. Но язык уже заплетался, веки отяжелели, и на время мне пришлось смириться с эльфячьи произволом. Как же я устала!
А между тем, добравшаяся до стен Стомгора троица, была неожиданно атакована странным ящероподобным существом, целью, которого стал ничего неподозревающий Франчиас. Змей среагировал моментально, одним плавным движением уйдя в сторону, вскользь пропуская удар. Но тут, же выпустил пятисантиметровые когти, готовясь отразить нападение в случае необходимости.
Впрочем, его не последовало. Существо, застыло, внимательно изучая боевую стойку глирта, и вроде как ухмыльнулось. Франчиас, что-то заподозрив, втянул когти и, презрительно скривившись, поинтересовался:
— И как это понимать, ящ-щер?
— С прибытием, змей, — тем же тоном, вторило ему существо, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, громко хрустя шейными позвонками.
Станислав не сразу признал в частично трансформировавшемся получеловеке, полуящере, слугу Нины. Перед утомленными путниками предстал красноглазый двухметровый ящер, покрытый черной матовой чешуей. Голову его охватывал венец из рогов, по хребту тянулся широкий кожистый гребень, а чуть выше крестца начинался мощный хвост с шипами на конце.
— Что с-случилос-сь, Лассаиндиар? — ехидно сощурился глирт. — С-силенок маловато, превратитьс-ся полнос-стью? Даш-ше бес-с крыльев. Ш-шалкое с-срелищ-ще.
— Попридержи свой ядовитый язык, змей, пока я его у тебя не вырвал, — клацнул зубами Ласснир.
Франчиас зло зашипел, чуть наклоняясь вперед.
— Проверим-сшш!
Но тут запоздалая мысль пришла ему в голову и глирт резко подобрался.
— Про-ссто так ты не с-стал бы пос-сориться. Что проис-сходит ящ-щер? Что-то с-с человечкой?
Интуиция змея не подвела. Он не ошибся, предположив, что именно человечка стала причиной, поспешной трансформации дракона. Зрелище удручающее. Для гордого ящера не справиться даже с первой стадией оборотничества, страшный позор. Но Ласснир предстал перед ними в таком неприглядном виде, не человек и не дракон — серединка на половинку — значит, дела плохи.
— Что с Ни'ийной? Ящ-щер я жду ответа.
Для Франчиаса, беспокойство за человечку было вызвано определенными мотивами. Необходимость вернуть реликвию, во что бы то ни стало, требовала от змея реагировать на любые изменения в передаче прав наследования на имущество Ма'Арийи.
Лассир помрачнел, и отвернулся, пряча напряженный взгляд.
— Они с Лельтасисом в Пещере Скорби.
— Ш-што? — от ужаса волосы на голове Франчиаса, распушились, как капюшон у кобры. — Как-шш они там окас-салис-сь?
— Я не знаю, — из глотки ящера вырвался сдавленный рык. — Только сегодня утром связь стала более-менее стабильной, и я узнал, где она.
— Проклятье! — не прекращая шипеть, воскликнул глирт. — Куда ты с-смотрел, ящ-щер?
— Наша связь не стабильна.
— Это ты не с-стабильный, ящ-щер! — глаза змея стали желтыми с серповидными зрачками, и Франчиас начал едва заметно покачиваться взад-вперед, что означало крайнюю степень раздражения.
— Можешь смеяться, змей, но я не знаю, что делать, — зрачки расширены, хвост нервно ерзает по земле. — В эту пещеру мне путь закрыт.
Змей уже и не помнил, когда в последний раз видел ящера в подобном взвинченном состоянии. Как ни прискорбно признавать, но даже их частые с Лассниром стычки оказались менее пагубны для нервной системы дракона, чем появление новой смертной хозяйки.