Сэм неторопливо и размеренно выгребал брассом, Мел изо всех сил старалась плыть кролем, Джои скользил у самой поверхности воды, пользуясь совершенно невообразимой, хотя и эффективной техникой плавания, напоминавшей скольжение водяной змеи. Все это было мило и неплохо, но очень медленно, и Том успел вернуться и вылезти на берег, пока остальные еще находились на пути к рифу.
Он специально выбрался на берег подальше от пляжа, потому что еще позавчера приметил там шикарные цветочки. Надо будет спросить у Сэма их название. Нарвал целый букет и побежал к пляжу. Несмотря на почти двухметровый рост, он умел двигаться почти абсолютно бесшумно, бежал легко, упруго отталкиваясь от земли и не обращая внимания на камушки и коряги.
Нелл лежала на песке, закрыв глаза и раскинув руки, когда ей на грудь вдруг посыпались цветы. Она вздрогнула и открыла глаза. Прямо над нею высился Том Хэккет с широкой улыбкой на лице, а из его рук на Нелл сыпались лиловые и розовые цветы. Это было красиво, учитывая, что они находились посреди белого песчаного пляжа на берегу океана, и никого — не считая участников сегодняшнего заплыва — вокруг не было. Нелл немедленно занервничала и торопливо села, подтянув коленки к груди и испытывая странное смущение в присутствии Тома.
А ему хоть бы что! Осыпав Нелл цветами, он повалился рядом на песок и дружелюбно поинтересовался:
— Не хочешь восстановить отношения?
Она возмущенно взглянула на него, и Том рассмеялся, блеснув на солнце белоснежными зубами.
— Понятно. Пока не хочешь. Подожду, не страшно. А спросить ни о чем не хочешь? Все-таки десять лет прошло.
Она вложила в свои слова максимум иронии и сарказма, но не смогла избавиться от горечи.
— Вот именно. Целых десять лет. О чем же теперь спрашивать? Почему ты не купил хлеба в тот вечер?
Том погрозил ей пальцем.
— В тот вечер хлеб был ни при чем. Мы поругались из-за другого.
— Я не хочу вспоминать.
— А я не могу забыть.
— Так я и поверила.
— Можешь не верить. Но я все помню. И то, как бродил по городу и жалел тебя, тоже помню.
— Жалел? Вот новости! За что же ты меня жалел?
— За то, что ты такая злая маленькая дурочка.
— А-а… тогда понятно. Значит, даже к лучшему, что прошло десять лет.
— Нелл?
— Чего тебе?
— Ты так и не переменила свое мнение?
— Я обещала семьдесят лет. Прошло только десять.
— Ага, значит, ты тоже помнишь?
— К сожалению.
— Да что ж ты так обиделась? Ну, совершили мы глупость, поссорились, но зачем было убегать? Менять адрес?
— К твоему сведению, я не убегала. Я сидела на квартире и ждала тебя. Как последняя идиотка. Только когда кончились деньги, переехала в кампус. Там меня тоже, знаешь ли, найти было не сложно, но ты и не подумал это сделать.
— Я тоже был сердит на тебя. И уехал на риф Скотта.
— Риф Скотта размером с трамвай. Что там можно делать полгода?
— Нырять с аквалангом. В научных целях. И потом, я возвращался несколько раз. Твои подружки говорили, что ты не хочешь меня видеть.
— Какие подружки, несчастный? У меня сроду не было никаких подружек!
— Ну, могли же они появиться. Потом и Джейк сказал, что ты не хочешь меня видеть.
— Твой Джейк — зануда и дурак. Он вздумал меня учить.
— Действительно, как он посмел…
— Ирония неуместна. Джейк разговаривал со мной так, словно я ему долг забыла отдать. И, кстати, сообщил, что это ты не собираешься ко мне возвращаться.
Том задумчиво кивнул.
— Вообще-то да. Он порядочная скотина, этот Джейк. Сам не знаю, зачем я ему поручил тебя найти.
— Ага, и зачем ты ему рассказал о нашей ссоре, мне тоже не очень понятно. Тогда я просто взбесилась.
— Ты всегда была бешеная, Нелл. Золотая Бешеная Нелл.
— Не трогай меня!
— Это не я. Это ветер. Я только любуюсь тобой и грущу о том, что мы зря потеряли десять лет.
— Почему же потеряли? Я прекрасно жила все это время.
— Я тоже не голодал.
— Я не об этом. Я о личной жизни.
— Нелл, а ведь я тебя о ней не спрашивал.
— А я предупреждаю возможные расспросы.
— Зачем спрашивать о том, что и так ясно?
— Том Хэккет! Прошло десять лет, мы совершенно чужие люди, и ничего тебе не может быть ясно, потому что… потому что…
Том вдруг резко развернул ее к себе, слегка встряхнул и тихо произнес:
— Все эти десять лет ты живешь одна, убегаешь от самой себя в работу, очень любишь и бережешь свой дом и своих близких, избегаешь заводить друзей и подруг, не можешь простить меня и надеешься, что когда-нибудь все выскажешь мне в лицо. Еще ты мечтаешь, чтобы после этого я разрыдался и ползал у тебя в ногах, а ты презрительно рассмеешься и уйдешь, не удостоив меня взглядом. На самом деле ты меня не забыла и — рискну предположить — все еще любишь.