Сверстники Джои, многие из них, по крайней мере, были уже женаты, и их тела действительно покрывала татуировка, а вот Джои не везло. Он попросту не выдерживал боли, когда верховный колдун и старейшина Танаутекавалуи начинал набивать острыми палочками ритуальный рисунок птицы с распростертыми крыльями у него на груди. Джои крепился изо всех сил, но боль была сильнее, и мальчик убегал в лес с позором.
Все в племени над ним смеялись, хотя и не обижали. Убогих не обижают, а Джои был убогим. С самого детства. Родился слабеньким и хилым, да таким и вырос. Мать несколько раз оставляла его на пороге хижины, надеясь, что ночные духи буша заберут бедолагу с собой, но духам Джои тоже был ни к чему. Так и вырос — несуразный, неуклюжий, с тонкими и слабыми руками и ногами, непомерно большой головой, слезящимися и косящими глазами, бестолковый и рассеянный. Спасало только то, что в буше он был хорошим следопытом и мог выследить любую дичьч. Убивали дичь, ясное дело, другие.
Когда в их племя пришла Большая Нелл и вождь собрался отдать ей Джои, парень едва не помер со страху. Белые рассердятся на него и убьют, это понятно, ведь они не родня Джои, им незачем кормить убогого. Ослушаться вождя Джои не посмел, но в лагерь белых шел, как на заклание. А вышло вон как хорошо.
Большая Нелл была для Джои кем-то вроде богини, только доброй. Похожая на маорийку Мел пугала мальчика синими глазами и громким смехом. Сэм… Сэм был всем. Отцом, братом, другом и господином. За Сэма Джои умер бы, не задумываясь и не колеблясь.
Дело было в том, что Сэм стал первым и единственным человеком на свете, который относился к Джои, как к нормальному существу. Разумеется, мальчик понятия не имел о таких словах, как “уважение” и “достоинство”, их просто не было в лексиконе маори, но инстинктивно чуял, что Сэм не врет и не снисходит до него — просто считает Джои равным. А это значит, что Джои наизнанку вывернется, но выполнит все поручения Сэма, как надо.
Между тем погода портилась на глазах. Волны стали мелкими и злыми, океан потемнел, на небе невесть откуда взялись тучи. Начинал накрапывать дождь. Джои нахмурился. Сэм велел возвращаться, как только погода начнет портиться, но до Рифа осталось совсем немного, а забрать образцы — это плевое дело, Джои сто раз видел, как это делает Сэм. Вытащить сеть, быстро освободить и пересадить в пластиковые контейнеры всю мелочь, набившуюся в ячейки, переписать и выпустить рыб покрупнее. Понятное дело, мудреных имен рыб Джои не знает, но зато Сэм знает все маорийские названия, а уж описать добычу мальчик сумеет.
До рифа он добрался уже в ливень. Рубашка и шорты намокли и противно липли к телу, Джои стучал зубами, но не сдавался. С грехом пополам бросил якорь, начал выбирать неловкими пальцами сети. Даже странно, что у Сэма все получалось так быстро.
Живность явно поумнела за время пребывания экспедиции у Рифа. Заполненными оказались всего два контейнера, а из крупных рыб попались только АРАУРОБА и ЛЕЛУЛЕЛУ. Джои торопливо выкинул их в разгулявшиеся волны и стал заводить мотор. Мотор чихнул и заводиться не стал.
Волны становились все больше, и теперь Джои ясно видел. белые зубы Рифа, то и дело хищно выглядывающие из воды, К этим зубам сносило лодку, и мальчик едва не впал в панику, но мысль о Сэме и Большой Нелл придала бодрости. Белые доверили Джои важное дело, он обязан справиться.
Он шептал мотору ласковые маорийские слова, гладил его онемевшими пальцами, снова и снова дергая шнур. Настойчивость ли сделала свое дело, ласка ли — но наконец мотор чихнул и надсадно загудел. Джои заревел от облегчения и стал разворачивать лодку к берегу.
Он уже мог разглядеть пляж и причал, когда мотор заглох окончательно и бесповоротно. Течение и волны подхватили лодку и понесли ее в сторону, на прибрежные скалы. Джои торопливо содрал с себя рубашку и шорты, соорудил из них нечто вроде рюкзака и привязал к себе драгоценные контейнеры. Когда лодка врезалась в первую гряду камней и развалилась, мальчик даже не слишком испугался. Только если за контейнеры.
Он барахтался в мутной ревущей воде, не чувствуя боли, не видя, куда гребет, а океан швырял его, словно котенка, и бил о камни. Джои мысленно попрощался с мамой, помянул богов — кого успел вспомнить, попросил прощения у Сэма и Большой Нелл и смиренно потонул.
В самый последний момент острая боль пронизала голову, и Джои завизжал, потому что боли не переносил. Потом какая-то могучая сила выдернула Джои из воды, и он с облегчением впился зубами в руку, которая, оказывается, тянула его за волосы, причиняя эту самую ужасную боль. Кто-то яростно и непонятно крикнул, выпустил Джои, потом очередная волна накрыла мальчика — и наступила темнота.