Ипат и впрямь решил не мелочиться и оснастил сразу двух членов своей команды сплит-артефактами «Джампер». Знакомая дрянь. В прошлом на меня уже охотился сталкер-прыгун, нацепивший пояс, сплетенный из автона, под названием «Титановый вьюн». Будучи подцепленным к «Сердцу Зверя», этот пояс включался посредством перчатки-«Фрича», после чего его владелец мог совершать гигантские прыжки – на дюжину метров в высоту и на полста в длину. А безопасное снижение после такого подскока происходило за счет затухания эффекта левитации, возникавшего при контакте «Фрича» с наэлектризованным «Титановым вьюном».
Каждый сталкер мечтал заполучить себе «Джампер», но, во-первых, далеко не каждому он был по карману, а во-вторых, отыскать на просторах Пятизонья вышеназванный автон было ненамного легче, чем пресловутый цветок папоротника. Так что, даже скопив подходящую для покупки левитирующего сплит-артефакта сумму, вы могли еще невесть сколько дожидаться, когда эта диковинка появится в продаже на сталкерском рынке. А затем скрестить пальцы на удачу, чтобы, не дай боже, какой-нибудь более пронырливый и богатый покупатель не увел «Джампер» прямо у вас из-под носа.
Сразу, как только прыгуны-узловики активировали свои пояса, выбранная мной тактика – бегство по дну траншей – утратила свое преимущество. Перескакивая изо рва в ров, я планировал добраться таким образом до руин спорткомплекса «Крылатское». Его запутанные лабиринты мне, в отличие от рыцарей, было запросто преодолеть напрямик – поверху. Но теперь, когда выяснилось, что двое преследователей могут скакать по развалинам гораздо шустрее меня, соваться туда отпало всякое желание. Улепетывать по открытой местности, вдоль Москвы-реки, и подавно нельзя. При ярком солнце – еще куда ни шло, но не сейчас. К тому же вчера я заметил ошивающихся на берегу колесных ботов, которых мнемотехник тоже мог шутя на меня натравить.
Оставалось два пути. Первый: переплывать реку, рискуя повторить участь легендарного комдива Чапаева либо быть обглоданным до костей скоргами-пираньями. И второй путь: улепетывать к Живописному мосту. Или, вернее, к тому, что от него ныне осталось.
Вскарабкавшись на это полуразрушенное сооружение, я создам прыгунам дополнительные проблемы и тем самым увеличу свои шансы на успех. А затем переберусь на другой берег реки. Пусть не туда, куда я направлялся до встречи с Жориком, но поблизости от Курчатника мне будет проще отделаться от погони.
В тех краях полным-полно всевозможного техноса, не то что здесь. На одном тамошнем квадратном километре пасется гораздо больше тварей, чем их сможет подчинить себе зараз Ипат. Мне останется лишь обнаружить с высоты ближайшую стаю биомехов и выманить на нее врагов. Вот и пусть грызутся между собой, а я в это время посижу в укромном уголке и поболею за ту команду, какая мне больше приглянется.
Но об этом я задумаюсь, лишь когда пересеку реку. А пока моей главной задачей являлся штурм Живописного моста.
Сталкеры, которые оказывались в данном районе Москвы уже после Катастрофы и впервые видели этот мост, часто думали, будто он тоже стал тогда жертвой аномальной стихии, как и большинство строений в локациях Пятизонья. Думали и ошибались, потому что Живописный, напротив, являл собой одно из его редких сооружений, сохранивших свой относительно первозданный вид и месторасположение. А то, что сие архитектурное творение, вопреки законам логики, пересекало реку не перпендикулярно, а по диагонали, было целиком заслугой его создателей. Это по их замыслу оно вписалось в облик Москвы начала нашего века именно таким экстравагантным способом. Зачем и почему – мне неведомо, а справиться об этом теперь не у кого. Да и не особо это меня волнует – вокруг с избытком хватает иных, более загадочных чудес.
Конечно, пережить катаклизм совсем безболезненно Живописному мосту не посчастливилось. Мощные тектонические подвижки речных берегов обрушили оба съезда с него. Плюс наделали иных бед: обломили несколько опор и заставили прогнуться до самой воды пару пролетов. А также заметно покосили пилон – стометровую подковообразную арку, что возвышалась над серединой моста и поддерживала ее при помощи длинных стальных вант. Часть их полопалась, но остальные продолжали героически нести на себе немалый вес конструкции, слава о беспримерной стойкости которой давно пересекла границы Пятизонья.
Петляя, как настигаемый гончими заяц, я пронесся до обвалившегося мостового съезда. А затем, перепрыгивая с камня на камень, начал подбираться по их груде к свисающему крайнему пролету, чей обломанный край маячил довольно-таки высоко над береговой поверхностью.