Чисс категорически отказался показываться из повозки, игнорируя мамины уговоры. Драконница смущенно извинилась, но я только пожала плечами, что ж поделать, если он у нее такой стеснительный. После моих слов из повозки вышел темноволосый мальчуган, с не по-детски серьезным выражением лица.
Не-знаю, сколько ему по драконьи, но по человечески - года три - четыре. Он сердито свел брови на переносице и буркнул, что не стесняется, а опасается, что я могу оказаться одной из наемных убийц. Удивленно приподняв бровь, я спросила, так ли я похожа на убийцу, на что Чисс, окинув меня оценивающим взглядом, отрицательно мотнул головой, а на вопрос, почему нет, фыркнул, что меня слишком легко прочесть. Объяснять, что он имел в виду, Чисс не стал, развернулся и залез обратно в экипаж. Я сразу подумала, что с ним будет нелегко, и не ошиблась.
-- Чисс, не выходи за приделы круга, - крикнула я, обращаясь к ребенку, который сейчас занимался тем, что ковырял палкой в дупле дерева.
Он прекрасно меня слышал, но сделал вид, что нет. Я устало вздохнула.
-- Чисс, ты меня слышишь?!
-- Слышу, - наконец соизволил заговорить мальчуган.
-- Тогда почему не отвечаешь?
-- Не хочу.
-- Чисс, - предостерегла его, когда драконыш почти пересек черту барьера, и я увидела, как слабо замерцал полог.
-- Хватит меня опекать, - засопел Чисс, отступая от черты, - Ты мне не мама.
-- И, слава богу, - закатила я глаза.
Чисс обернулся, бросил на меня, полный каких-то непонятных эмоций, взгляд, отшвырнул палку и побежал к Вейрану. Бли-ин, он опять обиделся. Да, что же это такое! Он только и делает, что дуется на меня. Мне никогда раньше не было так трудно с детьми.
Грини потерлась мордочкой о мою щеку. Спасибо, моя хорошая. Ты меня понимаешь.
-- Что, опять обиделся? - Грандир бесшумно подошел, и присел рядом, тяжело опираясь на магический посох, верхушку которого венчала композиция из двух месяцев и круглой бляхи с изображением родового герба. Пару раз он пытался мне объяснить, что на нем изображено, но, к сожалению, мой энциклопедический запас по Орни'йльвиру оказался скуден, и мне пришлось смущенно признаваться в своей необразованности. Мое чистосердечное ничуть не возмутило темного эльвафа, младший сиар Сандариэна Грандирэль ван Дарисиор, а по-человечески, младший ученик Старшего шахнира королевства темных эльвафов, Грандир, решил заняться моим образованием, чему я несказанно обрадовалась. Надоело постоянно оказываться в совершенно идиотских ситуациях, когда их можно избежать, если знать что к чему.
-- Опять, - кивнула я.
-- Зачем ты с ним возишься? Посмотри на Ларрани. Она спокойно занимается своими делами.
-- Это меня и раздражает. Как она может не обращать внимания на своего ребенка. Чисс, за все время пока я с вами, два раза сунул руку в огонь, три раза наелся ядовитых ягод, (что нам даже пришлось делать незапланированный привал, так как его рвало), и один раз едва не стал обедом для той мерзкой твари с щупальцами.
-- Мерзкая тварь с щупальцами - это ошига. Отвар из ее щупалец принимают при различных заболеваниях суставов. Сам я не пробовал, а вот мой отец, да - ему помогает.... А ребенку, я считаю, полезно набираться опыта. В будущем будет умнее.
-- Какой опыт, Грандир, он просто пытается привлечь наше внимание! А конкретнее мамино, но ей, кажется, все равно. Я пыталась поговорить...
-- Как результат? - усмехнулся темный эльваф, скривив бледные губы в подобии улыбки.
-- Да никакого, - тяжело вздохнула я, - Она только отмахивается.
Грандир потер пальцами подбородок.
-- Если хочешь услышать мое мнение, то вот оно: Ларрани не любит своего сына. Почему? У меня есть предположение, что беременность была нежелательная, и не случись так, что все близкие нашей Ларрани были убиты, она была бы опозорена и изгнана из клана. Это, как правило, оставляет свой отпечаток на мыслях и чувствах.
Я почесала за ушком Грини. В ответ, шайма, издала тихий цокот и потерлась мордочкой о мой подбородок.
-- Все равно не понимаю. Если клана не стало, то и о позоре немому узнавать.
-- О нем знает она сама.
-- Чисс не виноват, что он родился - нахмурилась я.
-- Виноват, - Мы заговорились и не заметили, как к нам подошел Вейран, - Она считает, что он виноват.
-- В чем? - повернула я голову.