Я делаю глубокий вдох.
Но ничего нет. Воздуха нет.
Я не могу дышать.
– Один из твоих одноклассников нашел тебя в бассейне. Ты не дышала, и школа вызвала скорую помощь…
Тетя продолжает говорить, но мне трудно дышать. Что-то тяжелое врезается в мою грудную клетку и легкие.
Я сжимаю кулак на больничном халате и бью себя в грудь снова и снова.
Удар.
Удар.
Удар.
Дыши.
Дыши, ты, глупое создание.
– Эльза! – кричит тетя, ее голос срывается. – Ч-что случилось?
Удар.
Удар.
Удар.
Чем сильнее я бью, тем тяжелее мне становится дышать. Воздух не поступает внутрь и не выходит наружу. Я сейчас задохнусь.
Точно так же, как в воде, я просто перестану дышать.
Это конец.
– Эльза!
Голос тети становится дрожащим и ломким. Она пытается схватить меня за запястье, но не может. Ничто не мешает мне наносить удары снова и снова.
Стальная кровь течет в твоих венах.
Ты мой шедевр, Эльза.
Моя гордость.
Мое наследие.
Комната наполняется шумом. Я едва различаю голос дяди. Крики тети. Врачей. Медсестер.
Кто-то разговаривает со мной. Перед моими зрачками вспыхивает ослепительный свет.
Удар.
Удар.
Удар.
Убирайся.
Сильные руки удерживают меня, но я не могу перестать бить. Они связывают мне запястья, и ткань врезается в кожу.
Они что-то говорят мне, но я ничего не слышу из-за шума в ушах.
Теперь все кончено.
Все кончено.
Я кричу, перекрывая все звуки в комнате.
Убирайся!
Убирайся из меня!
Игла протыкает мою кожу.
Ой.
Мои руки опускаются, и движения замедляются.
Глаза закатываются к затылку.
Все кончено.
Все это.
Теперь ты доволен, монстр?
Глава третья
Эльза
Когда я снова просыпаюсь, тетя и дядя сидят по обе стороны от меня.
Глаза тети опухли, как будто она плакала, пока вытирала мою руку мягкой влажной тканью. Это успокаивает, даже убаюкивает.
Я хочу закрыть глаза и вернуться в пустоту, из которой только что вышла.
Там так тихо. Так тихо, что я ничего не вижу, ничего не обоняю и ничего не чувствую.
Здесь же антисептики и моющие средства окружают меня со всех сторон.
Я ненавижу этот запах. Это напоминание о моей операции и о том, насколько я ненормальная.
Я собираюсь вновь провалиться в сон, когда замечаю что-то на коже тети. Рукава ее куртки задираются, обнажая царапины на запястье.
Мой безумный взгляд перескакивает на дядю. Он опирается обоими локтями на колени и наблюдает за мной, нахмурив брови и поджав губы.
Нет.
Я не могла.
…не могла же?
Эта сцена похожа на воспоминание о тех временах, когда мне снились кошмары.
Приступы.
У меня был приступ в больнице. Кажется, я снова ударила тетю. Эти царапины – из-за меня.
Я причинила ей боль.
– Прости, – шепчу я, медленно садясь.
– Милая. – Тетя перестает вытирать мне руку и бросается ко мне в объятия. – Я так рада, что ты проснулась.
– Прости, что причинила тебе боль, тетя. Мне так жаль. – Я всхлипываю ей в шею. – Я не хотела этого. Я… я не знаю, что со мной не так.
– С тобой все в порядке, ясно? – Она отстраняется и заправляет мои волосы за уши, но выражение ее лица суровое. – У тебя просто стресс. Верно, Джексон?
– Да, тыковка. – Дядя придвигается ближе и, выдавив улыбку, берет меня за руку. – У тебя случилась паническая атака. Доктор сказал, что это выглядело хуже, чем было на самом деле.
– Но… – Я указываю на царапины на запястье тети, мои губы дрожат. – Я о-обидела тетю и…
– Доктор сказал, что я не должна была останавливать тебя во время приступа. – Она улыбается, поглаживая меня по волосам, словно я хорошая дочь. – Значит, это была не твоя вина, милая.
Как она может так спокойно относиться к этому? Я причинила ей боль.
Я уже делала это раньше.
Если бы дядя не увел ее, я не знаю, что могла бы сделать.
Если бы врачи не вкололи мне что-то, все могло быть гораздо хуже.
Тетя – единственная мать, которую я когда-либо знала. Это ненормально, что я причиняю ей боль.
– Расскажи мне, что случилось в школе, – спрашивает тетя, и дядя придвигается немного ближе.
Мои губы сжимаются в линию.
Знакомый зуд зарождается у меня под кожей.
Комната начинает кружиться, и моя свободная рука сжимает простыни в кулаке, пока костяшки пальцев не белеют.
Эйден связался со мной, чтобы отомстить. Он связался со мной, чтобы причинить боль.