После вспышки гнева из меня вырывается тяжелое дыхание. Я пытаюсь оттолкнуть его, но он хватает меня за плечо и прижимает к своим коленям.
– Ты думаешь, тебе станет лучше, если ты узнаешь правду? – Он отчеканивает каждое слово.
– Конечно!
– Поверь мне, милая, все будет намного, блять, хуже.
– Позволь мне самой судить об этом. Это моя жизнь, Эйден. Моя! Я устала от того, что люди принимают за меня решения. Позволь мне облажаться самой! Я возьму на себя ответственность за все это.
Он отбрасывает полотенце, крепко обнимает меня за талию и встает.
Меня швыряют на кровать прежде, чем я успеваю подумать о том, что происходит. Эйден бросается на меня и разрывает мою рубашку. Я задыхаюсь, когда пуговицы разлетаются во все стороны. Звук застревает у меня в горле, когда я смотрю на его безумное выражение лица.
Он вот-вот сорвется.
И я та, кто довел его до крайности.
– Ты хочешь знать, да? – Он хватается за середину лифчика и рывком расстегивает его.
Я вскрикиваю, но не только от удивления. Нет. Его грубая сила всегда сковывала меня, нравится мне это признавать или нет.
Он нависает надо мной, обхватывая мой живот коленями и хватает мою грудь своей жесткой рукой. Его пальцы впиваются в плоть, и мои конечности дрожат.
Его глаза темнеют еще больше.
Словно он не со мной.
Я теряю его из-за демонов.
– Э-Эйден?
Его свободная рука сжимает мое горло, лишая слов и воздуха. Когда я пытаюсь заговорить снова, он усиливает хватку. Несколько вдохов едва достигают моих легких.
– Давай начнем с твоего шрама. – Его голос спокоен. – Ты знаешь историю этого гребаного шрама, а?
Я извиваюсь, цепляясь за его руки.
Он сжимает сильнее, перекрывая тот небольшой запас воздуха, который у меня остался.
– Лежи. Блять. Смирно.
Если я продолжу сражаться, это будет война физической силы, и я в ней не выиграю.
Умнее, а не сильнее.
Я позволяю своим рукам опуститься по обе стороны от меня.
Эйден медленно ослабляет хватку на моей шее, но не отпускает полностью.
Я резко втягиваю воздух и внимательно наблюдаю за ним.
Эйден массирует мое горло и точку пульса с навязчивым интересом, прежде чем его металлические глаза скользят вниз к моей груди.
Но только не к груди.
А к моему шраму.
Он наклоняется и прикусывает мякоть, а затем засасывает ее в рот.
Шок отзывается эхом во всем моем теле.
Прекрати.
Он проводит языком по коже, облизывая, прежде чем очень нежно прикусить.
Остановись.
Его нападение продолжается и продолжается, пока я не начинаю хныкать.
Несмотря на мягкость, его прикосновения причиняют боль.
Они режут меня, как острый предмет.
Я истекаю кровью.
Это больно.
Где-то в глубине души мне чертовски больно.
Его зубы и щетина задевают мой шрам, когда он говорит.
– Этот шрам – признак твоей слабости. Точно так же, как и мой. А знаешь что, милая? Нам не позволено быть гребаными слабаками.
Я тяжело дышу, когда смотрю на него. Наконец он поднимает голову и встречается со мной взглядом своего темного и подергивающегося левого глаза.
Он взбешен.
Нет, он в ярости.
Но, похоже, она направлена не на меня.
По крайней мере, я надеюсь, что нет.
Потому что прямо сейчас я чувствую себя ближе к Эйдену, чем когда-либо прежде.
Его шрам и мой шрам.
Его сердцебиение и мое.
– Наши шрамы связаны? – спрашиваю я тихим голосом, опасаясь, что могу испортить момент.
Тишина.
Я обхватываю его руку своей и медленно снимаю ее со своего горла. Я удивлена, что он мне это позволяет. Он даже не останавливает меня, когда я сажусь, заставляя его тоже сесть.
Мои пальцы дрожат, когда я расстегиваю пуговицы на его мокрой рубашке. Я чувствую, как его глаза наблюдают за мной, почти проделывая дыру у меня в макушке, но он меня не останавливает.
Я стягиваю рубашку с его плеч и позволяю ей упасть на пол. Я пытаюсь заставить его повернуться, но он качает головой.
Поэтому я делаю единственное, что в моих силах.
Я прижимаюсь грудью к его твердой груди и обнимаю его за спину. Кончики моих пальцев скользят по следам порезов.
Он напрягается.
Это всего лишь незначительная реакция, но со стороны Эйдена это все, чего он не говорит – и не стал бы говорить.