Там что-то есть.
Что-то глубокое и необузданное, что я хочу раскрыть. Если я выясню точные отношения Алисии с Эйденом, я, возможно, пойму, почему он стал таким, какой он есть.
– Как ты проводил время с Алисией? – спрашиваю я.
– Как ты проводила время со своей матерью?
Его вопрос застает меня врасплох.
– Ты же знаешь, я этого не помню.
– Тогда, может быть, я тоже не помню. – Замкнутый тон означает, что он больше не намерен откровенничать.
Я сохраняю спокойствие, несмотря на растущее во мне разочарование.
Мой взгляд блуждает по его рукам, обнимающим меня, и его татуировкам со стрелками, покрывающим шрамы.
– Расскажи мне что-нибудь, – бормочу я.
– Что рассказать?
– Ты набросился на меня. Это считается оральным сексом, и ты должен сказать мне что-нибудь взамен.
Тишина тянется дольше, чем должна.
Я медленно оборачиваюсь и вижу, что он смотрит на меня сверху вниз прищуренными глазами.
– Это не считается, сладкая. Это продолжение вчерашнего вечера.
– Нет, Эйден. Ты не можешь манипулировать мной. Новый день, новая история.
– Хм. Все равно это не считается. Ты просила меня не останавливаться. Даже требовала этого.
– Моя реакция не имеет значения. Сделка есть сделка.
Он наблюдает за мной с холодным расчетливым выражением, и я знаю, что он, как обычно, выкрутится из этой ситуации.
Я закрываю ему рот рукой, прежде чем он успевает заговорить.
– Даже не думай об этом. Эта сделка очень много значит для меня. Если ты не будешь соблюдать ее условий, я не буду соблюдать ни одно из твоих правил.
Он обхватывает рукой мое горло.
– Осторожнее, сладкая. Ты же знаешь, я не люблю, когда мне угрожают.
– Тогда сдержи свое слово. – Я рада, что мой голос звучит бескомпромиссно.
Он опускает руку в воду.
– Только в этот раз.
Я прикусываю губу, чтобы не улыбнуться. Я поймала его в одной из его же игр. Я так горжусь этим.
– Повернись, – говорит он мне.
Я заметила это в прошлый раз. Эйден не смотрит мне в глаза всякий раз, когда рассказывает эти истории.
Вчера он сказал, что не хочет смотреть мне в лицо, потому что зол. Он чувствует это всякий раз, когда рассказывает подробности?
Злость?
Я смотрю вперед, но опускаю руку под воду. Я оборачиваю ее вокруг его руки, которая держит меня за живот.
– У этих двух друзей всегда были женщины в их распоряжении, но им наскучили женщины легкого поведения. Поэтому они заключили пари, что женятся на психически неуравновешенной женщине и заставят ее влюбиться в них.
– Это странное пари. Они его разыграли?
– Да. Затем им стало скучно, и они перешли к следующей ставке.
– И какой же? – спрашиваю я.
– Это, сладкая, оставим на другой день.
– Тьфу. Эйден. – Я смотрю ему в лицо. – Ты не можешь вот так продолжать бросать мне крошки.
Он ухмыляется.
– Конечно могу.
– Ты такой социопат.
– Хм. Социопатами рождаются или становятся, сладкая?
Я кладу голову ему на плечо.
– Почему ты спрашиваешь меня?
– Ты умная и часто подвергаешь меня психоанализу в своей голове.
– Я этого не делаю.
– Конечно делаешь, иначе ты не смогла бы помешать моим планам.
Я расстроила его планы? Когда, черт возьми, я успела это сделать? Мне нужно увековечить этот момент у себя на стене.
– Социопатами становятся, – говорю я. – Именно обстоятельства и воспитание делают их такими, какие они есть.
– Значит, хорошее воспитание может убить их социопатические наклонности?
– Иногда, да.
– Только иногда?
– Вероятно. Некоторые люди остаются социопатами независимо от того, какое у них воспитание.
– Хм. Интересно.
– Что ты думаешь по этому поводу? – спрашиваю я.
Он поднимает руку, откидывает мои волосы назад и проводит большим пальцем по моей нижней губе.
– Монстрами рождаются. – Он наклоняется, чтобы прикусить мою нижнюю губу, а затем шепчет мрачные слова: – Когда они вырастают, то либо отрицают это, либо полностью принимают, но это не меняет того, кто они есть.
Глава двадцать девятая
Эльза
Несмотря на ванну с пеной, я все еще немного странно передвигаюсь по школе.
Эйден прижимает меня к себе, обхватив рукой за плечо.
Это кажется случайным, но в Эйдене нет ничего случайного. Он просто использует это, чтобы казаться нормальным.
Мой взгляд падает на его забинтованную руку, свисающую с моего плеча. Я спросила его об этом, когда он перевязывал рану, но он просто уклонился от ответа.
Эйден – не открытая книга, но и не полностью закрытый человек. У него есть несколько слоев, и он тщательно выбирает, какие скрыть, а какие показать.