Если я в конечном итоге влюблюсь в нее, то так тому и быть, черт возьми.
Я уже решил, что Эльза моя, и никто не трогает то, что принадлежит мне.
— Заставь меня забыть, — шепчет она, глаза все еще блестят от слез, а ноги дрожат.
Мне даже не нужно приглашение. Я задираю ее платье и спускаю нижнее белье. Она обхватывает меня ногами, и я толкаюсь в нее.
Чеееееерт.
Я не могу и никогда не смогу насытиться ощущением того, что я внутри нее.
Это доза наркотика.
Это чувство принадлежности.
Это значит найти частичку себя, после многих лет разлуки.
Эльза проклятие, но она также единственная гребаная вещь, имеющая смысл.
Тихие дрожащие стоны, которые она издает, когда я вхожу в нее, проникают прямо в мое сердце. Она кусает нижнюю губу, будто не хочет, чтобы из нее вырвался хоть один звук.
— Отпусти, — рычу я ей на ухо. — Тебе никогда не нужно сдерживаться со мной.
— Это так ужасно. Так неправильно.
С каждым словом она сжимает меня все крепче.
Даже если это ужасно и неправильно, она все равно хочет меня всеми фибрами души.
Мои движения ускоряется, и я снова и снова задеваю ее сладкое местечко.
Она кричит, цепляясь за меня изо всех сил.
— О, Боже мой, Эйден!
Ее Бог.
Мне всегда нравилось, как это звучит. Быть ее Богом лучший подарок, который я когда-либо мог получить.
Я продолжаю двигаться в ней, пока она больше не может дышать, не говоря уже о том, чтобы протестовать. Она разбивается на кусочки вокруг меня, и вскоре я следую за ней.
Она обмякает, ее голова прячется у меня на шее, она тяжело дышит. Мне нравится, как она доверяет мне настолько, что засыпает вот так рядом со мной.
Она больше не видит во мне угрозы.
Так же, как не вижу и я.
Все еще обнимая ее, я несу ее в спальню и укладываю на кровать. Выпрямляюсь, снимаю пиджак, но она хватает меня за подол рубашки.
Я выпотрошен.
Я чертовски выпотрошен мольбой в ее глазах.
Отбрасывая пиджак, я сажусь рядом с ней. Она кладет голову мне на плечо и обнимает меня обеими ногами и руками.
Моя Эльза.
Она моя.
Чертовски моя.
И никто этого не изменит.
Даже она.
Ее дыхание становится спокойным, и я думаю, что она заснула, но потом она шепчет:
— Я люблю тебя, Эйден. Думаю, что я всегда тебя любила.
Глава 39
Эльза
— Папочка?
Мои маленькие ножки соскальзывают и останавливаются.
Кровь.
Лужа крови, и в ней лежит папа.
У меня звенит в ушах, когда я подхожу к нему.
— П-папочка! Ты п-пообещал, что не бросишь меня, как Илай.
— Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня, принцесса.
— Все, что угодно, папочка.
— Беги. Как можно быстрее.
— Нет, — всхлипываю я. — Я не оставлю тебя.
— Беги!
— Папа!
— БЕГИ!
Сзади раздается выстрел, и грубые руки тянут меня за волосы.
Он не двигается.
Папа не двигается.
Открой глаза. Скажи, что любишь меня. Не уходи к Илаю. Я нуждаюсь в тебе больше.
— Папочка!
Мои глаза распахиваются, грудь вздымается. Я лежу на боку, на лбу у меня бисеринки пота.
Папа.
О, Боже. Папа.
Разве он не умер от пожара? Как получилось, что он был окружен кровью?
Или это только мое воображение?
Нет. Горе, сжимающее меня за горло, не может быть воображаемым.
Слезы грозят пролиться, но я сдерживаю их, когда осознаю, что сзади на меня наваливается тяжесть.
Нога Эйдена обвивается вокруг моей, а его рука надежно обхватывает мой живот.
Его свободная рука рисует узоры на моей спине.
Те же самые узоры, которые он всегда рисовал, когда мы сидели в ванне или лежали после секса.
Я смотрю на свет, льющийся из окна.
Сквозь них проглядывают лучи солнца.
Солнце после дождя.
Красота после бури.
Чем больше Эйден прикасается ко мне, тем сильнее я погружаюсь в его тепло.
В его невысказанные эмоции.
В его безоговорочное принятие.
Я не оборачиваюсь, опасаясь, что чары могут быть разрушены. Я не оборачиваюсь, потому что не могу встретиться с ним лицом к лицу, после вчерашнего.