— Доктор сказал, что я не должна была останавливать тебя в середине приступа. — она улыбается, гладя меня по волосам, словно я хорошая дочь. — Так что это не твоя вина, дорогая.
Как она может быть такой спокойной в этом вопросе?
Я сделала ей больно.
Я делала это раньше.
Если бы дядя не вывел ее, не знаю, что бы я сделала.
Если бы врачи не вкололи мне что-нибудь, я могла бы сделать гораздо хуже, чем поцарапать.
Тетя единственная фигура матери, которую я когда-либо знала. Это не может быть нормальным, что я причиняю ей боль.
— Расскажи мне о том, что случилось в школе, — спрашивает тетя, и дядя придвигается немного ближе.
Мои губы сжимаются в тонкую линию.
Знакомый зуд начинается под кожей.
Причина, по которой у меня случилась паническая атака, вот-вот снова охватит меня.
Палата начинает кружиться, и моя свободная рука сжимает простыни в кулаки, пока костяшки пальцев не белеют.
Эйден сблизился со мной, ради мести. Он сблизился со мной, чтобы сделать мне больно.
Чтобы уничтожить меня, как он и обещал.
Все это было ложью.
Игрой.
Я была пешкой на его шахматной доске с самого начала, и была слишком наивна, чтобы заметить это.
Нет. Я заметила.
Я была просто слишком глупа, чтобы воспринимать это всерьез.
— Тыковка. — голос дяди становится жестче. — Останься с нами.
Я качаю головой, снова сосредоточившись на их лицах. Дымка почти исчезает, когда я замечаю их обеспокоенные выражения.
Лицо тети раскраснелось, словно она ждет, что я снова ее ударю. Тело дяди наклонено вперед, будто хочет остановить меня, если я это сделаю.
Я не могу снова подвергнуть их тому аду, который произошел раньше. Они бросили свою работу, чтобы быть здесь. Я не могу просто обременять их больше, чем уже это делаю.
Тетя берет меня за руку.
— Камеры наблюдения не работали в зоне бассейна по причинам возмещения ущерба. Ты помнишь, что произошло?
Дрожь всего тела пробегает по позвоночнику, и мои конечности напрягаются.
Я плыла, плыла и плыла.
Я не могла дышать.
Все, что я вдыхала, были глотки воды.
Я все еще ощущаю вкус хлорки на языке.
Было холодно. Так холодно, когда я плавала там.
На мгновение мне показалось, что это конец. Потому что именно так ощущается конец, верно? Он бесконечен.
И одинокий.
И холодный.
Ад — это не только палящий огонь. Вода была моим особым видом ада.
Холодным адом.
Кто-то толкнул меня.
Думаю, чья-то рука столкнула меня прямо в бассейн.
Но я не могу быть уверенной, правда это или плод моего воображения. В конце концов, я была не в себе, двигаясь от парковки до бассейна. Мне вообще не следовало идти к бассейну.
Если я потеряла время на пути к бассейну и не могу вспомнить лица, которые видела, почему мой разум не может сыграть со мной шутку? Предполагая, что меня столкнули, мой разум может защититься от мысли, что я прыгнула туда по собственной воле.
Это... страшная мысль.
Мне нечем доказать, что меня столкнули, и я ни за что не стану беспокоить тетю и дядю, когда сам не уверена в этом.
Шмыгая носом, я улыбаюсь.
— Кажется, я споткнулась.
— Что ты вообще делала возле бассейна? — спрашивает тетя. — Ты избегаешь их, как чумы.
— Блэр, — дядя бросает на нее понимающий взгляд.
— Что? Она бы и близко не подошла к бассейну по собственной воле. — она прищуривает глаза. — Это Эйден заставил тебя сделать это?
Мое сердце сжимается при упоминании его имени, но я качаю головой.
— Он был на тренировке...
Я замолкаю, когда в мою голову врывается сумасшедшая мысль.
Был ли он на тренировке?
Он лучший нападающий и может спокойно взять перерыв в любой момент. Он мог находиться у бассейна.
Мои губы дрожат.
Он не может быть тем, кто столкнул меня, верно?
Я мысленно ударяю себя. Мне нужно перестать делать из него святого, которым он никогда не станет.
Факты таковы: Эйден Кинг способен утопить меня.
В конце концов, он единственный в КЭШ, кто хочет меня уничтожить.
— Перестань делать поспешные выводы, Блэр, — говорит дядя тете.
— Я просто пытаюсь выяснить, что произошло. Она бы просто так не пошла к бассейну по своей воле.
Она права. Я бы не пошла.
Но я все равно оказалась в зоне бассейна. Никто не взял меня за руку и не повел туда, я шла на собственных ногах.
Что, черт возьми, мое подсознание пыталось сказать мне?