Мои глаза расширяются, когда он толкает бедра вперед, и его член ударяет меня сзади.
Мой рвотный рефлекс подскакивает, и я перестаю дышать. Я хлопаю обеими руками по его бедрам, пытаясь оттолкнуть. Запустив кулак мне в волосы, он почти полностью выходит. Я едва успеваю перевести дыхание, как он снова у меня во рту.
— Ты такая чертовски красивая. — толчок. — И хрупкая. — толчок. — И моя.
Я стараюсь поспевать за ним, но невозможно.
Он буквально трахает мой рот, как и обещал.
Входит и выходит. Глубоко и жестко.
Он погружается в мой рот, а потом выходит. Я давлюсь и хватаю ртом воздух, прежде чем он делает это снова и снова.
И снова.
С каждым толчком мое тело пылает. Каждый раз, когда он выходит, я держу губы открытыми, будто прошу о большем.
Я не могу насытиться им и его вкусом.
Или, может, я не могу насытиться тем, как напряженно он смотрит на меня сверху вниз.
Словно он действительно хочет сломать меня, но в то же время и хочет удержать.
Впервые с тех пор, как я встретила Эйдена, я вижу его с другой стороны. Его такого я никогда раньше не видела.
Мне пришлось встать на колени у его ног, пока он трахает мой рот, чтобы я могла это заметить.
Конфликт.
Сомнения.
Эйден всегда был самоуверен до глубины души, но прямо сейчас?
Когда он входит и выходит из моего рта, это невозможно не заметить.
Что именно? Я не знаю.
Все, что я знаю, это то, что я, скорее всего, являюсь причиной конфликта.
Его серые глаза на секунду вспыхивают любовью, прежде чем снова темнеют. Он смотрит на меня так, будто ненавидит.
Это не слепая ненависть двухлетней давности. Нет, на этот раз она выглядит так, словно он не может контролировать ненависть.
Это ранит меня глубоко и сильно. Как будто мне не было бы так больно, если бы меня ударили в живот.
Что я тебе сделала?
Слезы наворачиваются мне на глаза. Не уверена, связано ли это с нехваткой воздуха, тем, как он жестоко обращается с моим ртом, или с эмоциональной болью, пронзающей меня из ниоткуда.
Эйден опускает палец и вытирает мне глаза.
— Шшш.
Он полностью выходит из меня, не кончая. Во всяком случае, его член тверже, вены пульсируют от потребности в освобождении.
Эйден хватает меня за плечи и поднимает своими сильными руками. Все еще дезориентированная, я смотрю на намек на его татуировки со стрелками. По какой-то причине их вид успокаивает мое дыхание.
Он несет меня к дивану и садится, маневрируя так, чтобы я была у него на коленях, лицом к нему.
Слезы все еще текут по моим щекам, когда я кладу обе руки ему на плечи.
Я не смогла бы остановить их, даже если бы захотела.
Не отрывая взгляда, он протягивает руку между нами и стягивает мои шорты вниз по ногам.
Он задирает юбку и устраивает свой твердый член у моего входа. Мои внутренние мышцы сжимаются в болезненном, парализующем предвкушении.
— Видишь, что ты со мной делаешь?
Он погружается глубоко в меня за раз.
Я прикусываю нижнюю губу, но стон звучит громко и отчетливо.
Он никогда не трахал меня так. Лицом к лицу. В такой позе его член задевает то местечко внутри меня, которого никогда раньше не достигал.
Я подпрыгиваю у него на коленях, почти палач с каждым его безжалостным толчком. Он входит в меня с безумной настойчивостью.
Я задыхаюсь, теряю рассудок и жажду большего.
Неважно, как сильно я отрицаю, я всегда буду хотеть большего от Эйдена.
И, возможно, именно поэтому мне так больно. Потому что, возможно, он никогда не будет заботиться обо мне так, как я забочусь о нем.
Может, я всегда буду игрой.
— Чувствуешь, как сжимаешь меня, милая? — его глаза впиваются в мои. Они более навязчивы и интимны, чем его член внутри меня. — Знаешь, что это значит? — он хмыкает. — Это значит, что ты, блядь, моя, Эльза. Не только твое тело, но и твое сердце и твоя душа.
Еще больше слез стекает по моему лицу, потому что я знаю, я просто знаю, что я облажалась.
Напряжение усиливается в животе, и вместе с ним стрела вонзается прямо в сердце. Я падаю с обрыва, и посадки не видно.
Как я могла позволить ему так глубоко проникнуть мне под кожу? Если я попытаюсь искоренить его сейчас, я, вероятно, истеку кровью до смерти.
— Не плачь.
Он наклоняется и высовывает язык, слизывая мои слезы.
В отличие от других случаев, его глаза не полны садизма. Во всяком случае, они ломаются и разлетаются на части.
Так же, как и моя чертова душа.
Он облизывает каждую мою щеку и под глазами с бесконечной осторожностью, словно не хочет пропустить ни капли.
Его металлические глаза снова встречаются с моими.
— Я буду защищать тебя.
Эти слова сводят меня с ума. Я кончаю со всхлипом, рвущимся из горла.
Он сказал, что защитит меня.
Но кто защитит меня от него?
Глава 17
Эйден
Ее глаза, затрепетав, закрываются, когда она уютно устраивается в моих объятиях.
Она стала бороться, когда я притянул ее к себе.
Конечно, она боролась.
Эльза из тех, кто чувствует, что подводит себя, если не борется.
Но она уже должна понять, что ее борьба бесполезна.
В конце концов ее энергия иссякла, и она провалилась в глубокий, измученный сон.
Мы все еще на диване. Кожа скрипит, когда я поворачиваю ее так, чтобы она полулежала на мне. Ее голова покоится у меня на груди, а моя нога обвивается вокруг ее.
Я не могу подобраться достаточно близко к Эльзе.
Или прикоснуться к ней достаточно глубоко.
Не тогда, когда большая часть ее разума застыла для меня.
Я наклоняю голову набок, чтобы лучше ее разглядеть.
Ее форма в беспорядке, и жалкое подобие юбки едва скрывает голую киску. Меня так и подмывает прикоснуться к ее тугим стенкам и заставить кончать снова и снова.
Усталость на ее бровях останавливает меня.
Растрепанные светлые пряди падают мне на грудь. Я провожу пальцами по ее волосам, убирая их назад. От нее пахнет кокосом, сексом и мной.
Она пахнет мной, и я сделаю все, чтобы она всегда так пахла.
Эльза стонет и что-то бормочет во сне.
Мой член мгновенно твердеет.
Она может лгать мне сколько угодно, но ее подсознание — правда.
Правда в том, как она обхватывает мою ногу своей. Или как она держит руку у меня на пояснице, будто не хочет меня отпускать.
Или, возможно, я, брежу.
Я становлюсь таким рядом с этой девушкой.
Она произвела на меня такое впечатление задолго до того, как сама это осознала.
Кажется, целую вечность она была тщательно спрятана под моей кожей, как недосягаемый зуд.
Я знал, что настанет день, когда мне придется полностью избавиться от этого зуда, но я никогда не планировал, что все пойдет именно так.
Я никогда не планировал, что эта чертова девчонка доберется до меня так, как она это сделала.
Джонатан и дядя Джеймс — когда он был жив — научили меня и Льва планировать наши действия, прежде чем их совершать.