Теперь, приглядываясь, они не идут вместе и даже не разговаривают.
Однако их шаги почти синхронны.
Минуточку.
Это Адам.
Он в нескольких шагах позади нее, идёт синхронно с ее шагами.
Это выделяется тем, что он высокий и мускулистый, а его шаги обычно широкие. Он не стал бы ходить умеренными, элегантными шагами, как Сильвер.
Последняя просматривает свой телефон, по-видимому, не обращая внимания на то, что ее окружает.
Но неужели она не замечает Адама?
Хотя они оба задиры — Адам в большей степени, чем Сильвер, — они никогда не казались мне близкими. Она бы не стала свидетельствовать против него в прошлом году, если бы это было так.
Но, может, я ошибалась.
Сильвер проскальзывает в класс. Адам замедляется и встречается со мной взглядом.
Взгляд короткий, едва ли секундный, но этого достаточно, чтобы по спине побежали мурашки.
Держись, блядь, подальше.
Я могу прочитать это в его глазах, даже если он ничего не говорит.
Держаться подальше от чего? От кого?
Он не мог знать, что я заметила, как жутко он держится рядом с Сильвер.
Момент заканчивается, когда он быстро разрывает зрительный контакт и входит в класс.
— Хм. Интересно.
Я вздрагиваю от задумчивого голоса Эйдена. На секунду я забыла, что он рядом.
— Что ты имеешь в виду?
— Тебе не о чем беспокоиться, милая. — он смотрит на то место, где только что стоял Адам. — Об этом позаботятся.
Я сглатываю. Он не мог иметь в виду то, что я думаю, что он имеет в виду, верно?
Адам гребаный ублюдок, но никто не заслуживает гнева Эйдена.
Но, с другой стороны, возможно, этому ублюдку не следовало так свирепо смотреть на меня.
Или издеваться надо мной и Ким.
Или транслировать жуткие флюиды вокруг Сильвер.
Он сам напросился.
— Элли! — Ким подбегает ко мне и переплетает мою свободную руку со своей. — Доброе утро, Кинг. Перестань отнимать у меня мою лучшую подругу.
— Доброе утро, Рид. — у него непроницаемое лицо. — И нет, я не делюсь.
Я подавляю улыбку, когда Ким смеется.
У меня внутри все расплывается, когда я вижу ее счастливой. Она имеет дело со множеством демонов, и хотя она мне об этом не говорит, у меня разрывается сердце, когда я вижу, как она ведет себя по-взрослому со своим младшим братом, нуждаясь при этом в подростковой жизни.
В классе Эйден наконец отпускает меня. Это только потому, что Ронан оттаскивает его в сторону, рассказывая ему о своем последнем сексе — во всех подробностях.
Эйден слушает с бесстрастным лицом.
Интересно, рассказывал ли он когда-нибудь своим друзьям о нашей сексуальной жизни или о том, как он трахает меня? Я имею в виду, он всегда говорит непристойности, и он не из тех, кто смущается.
По какой-то причине я не думаю, что он делится данной информацией. Даже несмотря на то, что он не похож на такого, Эйден частный человек. Я никогда не слышала, чтобы он чем-то хвастался — если только он не использует это, ставя кого-то на место.
Ох, и он собственник до крайности. Он определенно никогда не позволил бы другим подумать обо мне в сексуальном плане.
Я улыбаюсь в ответ на это.
— Ну и? — Ким поворачивается на своем стуле лицом ко мне.
Ее локти лежат на парте, когда она обхватывает лицо обеими руками. Глупый радостный блеск светится в ее зеленых глазах.
— Ну и что?
— Я думала, ты виделась с Ноксом.
— Да.
— А потом ты написала мне, что Кинг подвезет тебя этим утром. Он провел ночь?
Я прикусываю нижнюю губу.
Она визжит, но достаточно осторожно, говоря тише.
— Вчера была дикая ночка. Я могу это сказать.
Дикая это преуменьшение века. Сначала тетя и дядя, а потом Эйден. Теперь, думая об этом, все то время, что я была с ним, я не думала о хаосе с тетей и дядей.
Это... странно.
— У тебя засос. — она указывает на мою шею.
Я закрываю рукой место.
— Что? Где?
Он оставил засосы только на моей груди, вокруг шрама и внизу живота. Я убедилась, что на моей шее ничего не видно.
Ким смеется и опускает мой хвост так, чтобы он закрывал мою шею сзади.
— Вот так. Ничего не видно.
Я пристально смотрю на Эйдена. Этот мудак, должно быть, оставил его, когда я спала, и в том месте, в котором я не могу видеть. Должно быть, поэтому он распустил мои волосы.
Он только усмехается мне, прежде чем Ронан снова завладевает его вниманием.
Ублюдок.
— Я нуждаюсь в подробностях, — шипит Ким, все еще ухмыляясь, как идиотка.
— Это было... ну, — я наклоняюсь, чтобы прошептать. — Я не могу нормально ходить.
Ее глаза вылезают из орбит, и она пододвигается еще ближе.
— Я знала, что Кинг грубый тип.
— Можешь сказать это еще раз. Подожди. — я шутливо прищуриваю глаза. — Как ты пришла к такому выводу?
— От него исходит такая атмосфера. — она украдкой смотрит на Коула и Ксандера, которые бросают мяч друг в друга. — От Коула тоже. Молчаливые типы обычно самые дикие. Слышала, он увлекается извращениями.
Она говорит о Коуле, но единственный, на кого она смотрит, это золотой парень с ямочками на щеках.
— Что насчет Ксандера?
Она прищелкивает языком и снова поворачивается ко мне лицом.
— Это не имеет значения.
— Если ты так говоришь.
— Я имею в виду это. — она прищуривает глаза, затем прочищает горло. — Могу я спросить тебя кое о чем?
— О чем угодно.
— Откуда ты знаешь, нравится ли тебе грубость?
— Ты просто знаешь, я думаю. Это может быть ошеломляюще, но ты чувствуешь, как каждая часть тела оживает до такой степени, что даже боль доставляет удовольствие. — я замолкаю, осознавая свои слова. — Пожалуйста, не думай, что я странная.
Ким наблюдает за мной несколько секунд, ее губы приоткрываются, прежде чем она улыбается.
— Я никогда не стану осуждать тебя, Элли. Кроме того, помнишь, что я говорила о том, что молчаливые типы самые дикие? Ты одна из них.
Я игриво шлепаю ее по руке.
— Прекрати.
— Тогда что насчет Нокса? — она морщит нос. — Кинг не был зол из-за этого?
— Он все еще зол.
Но я могу позаботиться о нем.
Он должен понять, что он не будет контролировать мою жизнь.
Любопытно, что он относится так только к Ноксу. Когда его всадники прикасаются ко мне или разговаривают со мной, он становится придурком, но ведет себя не так напряженно, как с Ноксом.
Может, это потому, что он им доверяет? Уровень доверия, который Эйден мог бы оказать, во всяком случае.
Не думаю, что Эйден почувствовал бы угрозу со стороны такого легкомысленного человека, как Нокс.
Черт. Он должен быть благодарен ему за то, что он спас мне жизнь в бассейне.
— Ох, вот и он, — говорит Ким, а затем задыхается.
Я следую за ее полем зрения, и у меня отвисает челюсть. Нокс входит в класс с разбитой губой, синеватыми синяками вокруг левого глаза и розоватыми возле виска.
— О, боже мой, Нокс, — Ким вскакивает со своего места. — Что случилось?
Весь класс замолкает.
Кроме Ронана.
Он теряет ощущение пространства и времени, занятый своими оживленными речами. Коул продолжает вполуха слушать Ронана и наполовину читать. По крайней мере, у него хватает порядочности смотреть поверх книги на эту сцену.