Хоть он и был табгач, но всё-таки с возрастом стал стремиться к домашнему комфорту ханьских установлений. С ними было удобнее жить.
Почти четыре года в доме тысячника практически ничего не менялось. Разве что сын рос на зависть всем, крепенький и шустрый, радуя родителей. Старшую дочь давно выдали замуж, на младшую во время её визита к почтенной бабушке обратил внимание внук императрицы, и в прошлом году взял в свой дом. Наложница принца - это опасно, но перспективно. Жена-кореянка молода и может подарить ему ещё не одного сына... Три с лишним года относительного покоя, как в доме, так и на службе. Кидани после поражения Ванчжуна частью замирились с империей, частью попали в зависимость от тюрок. Сами тюрки были заняты выяснением отношений между собственными племенами, им было сейчас не до конфликтов с Поднебесной. Мусульманских проповедников изгнали в земли, подвластные арабам, а следом за ними постепенно ушли принявшие ислам племена уйгуров. Корейские восстания подавили. Мохэ замкнулись в границах своего царства Бохай и активно занимались торговлей. Ханьцы не верили в их миролюбие ни на обрезок ногтя, а потому обе стороны тихо, но качественно вооружались. Но до прямого столкновения было ещё далеко, и впереди предвиделись благополучные годы.
Тысячник стал забывать, что такое тревога.
Тем неприятнее для него стал сюрприз в виде изрядно потрёпанного купеческого обоза, появившегося вчера перед закрытием ворот. Обоз был небольшой, телег на пятнадцать. Купцы - ханьцы и тангуты, везущие имперские товары на север. Разбойники напали. Вроде, по словам караванщика, никого не убили, но драка получилась жёсткая, есть раненые. Кто напал? Да кто их разберёт. Оборванцы какие-то. Наскочили, попытались похватать тюки с возов. Получили по шее и убежали так же быстро, как появились.
Разбойники. На дороге из Тайюаня.
На самой спокойной и безопасной дороге провинции.
Это, между прочим, его, тысячника пограничного корпуса, упущение. Ему теперь и исправлять его последствия.
Конные разъезды будут усилены.
У кого болели дети, те наверняка поймут мать, для которой пышущее нездоровым жаром сопливое сокровище стало центром мироздания.
Нужно ещё вспомнить, что даже при относительно высоком уровне медицины, в империи Тан с детской смертностью дела были всё-таки похуже, чем в наше время. Демографический взрыв, удвоивший за полвека население Поднебесной, обеспечивали чуть ли не ежегодно рожавшие ханьские женщины. Рожать-то они рожали, но в зависимости от эпохи теряли от болезней то каждого третьего ребёнка, то каждого второго. А во времена смут - и того больше. Справедливости ради стоит сказать, что в других странах с этим было ещё хуже, но Яне, мгновенно забывшей о своей простуде у постели серьёзно заболевшей дочери, от такого знания легче не становилось.
Юэмэй горела. Сначала жаловалась на резь в глазах, головную боль и кашель с соплями, а потом, несмотря на приём лечебных настоек, у неё резко подскочила температура. К ужасу матери, девочка потеряла сознание, её трясло. Яна, которую трясло не меньше, немедленно послала Хян за доктором. Неизвестно, что именно наговорила врачу перепуганная служанка, но тот примчался следом за ней, с полной сумкой лекарств. Осмотрев ребёнка, доктор Цзу тут же принялся толочь, растирать и смешивать какие-то подозрительные ингредиенты, с виду похожие на высохшие травяные комки. Потом залил эту смесь остро пахнущим настоем. Юэмэй натёрли получившимся снадобьем и завернули в тёплое одеяло, а для внутреннего употребления доктор оставил травы в мешочке, велев заварить и поить больную, едва та проснётся. Яна, честно сказать, не очень-то верила в успех его фармакопеи, но жар у девочки начал спадать, а обморок перешёл в сон... Так мастер Ли, вернувшийся вечером из кузницы, и застал жену - баюкавшую завёрнутую в одеяло дочь.
К ещё большему удивлению Яны, болезнь отпустила ребёнка так же быстро, как и вцепилась. То ли так хороши были снадобья доктора Цзу, то ли сильный жар «пережёг» заразу, то ли и то, и другое, но факт был налицо: наутро Юэмэй уже вполне сносно себя чувствовала, кривилась, послушно глотая горький отвар, и уверяла папу с мамой, что ей уже совсем не больно, только спать всё время хочется... Одним словом, вся следующая неделя прошла для Яны по категории страшных снов, которые желательно забыть как можно быстрее. О том, что надо было бы поподробнее порасспросить дочь насчёт её визита за шоколадными конфетками, она не забыла. Просто момент для расспросов был очень уж неподходящий.