- Вваливается в повозку этот ...тип. Вонючий, как некультурный степняк. Нет, хуже - как старый козёл. И руку с ножом заносит... над моим мужем... И тут я сама на себя разозлилась, - продолжала Сяолан. - Мама, ты же учила меня... ну, метать в цель не только ножи. Ещё говорила, что тебя твой отец этому научил, а в жизни всякое может пригодиться. Я шпильку из волос выдернула, ну и... Он заорал и выпал из повозки. А я... Словом, я не помню, что потом делала. Госпожа свекровь говорит, схватила вожжи, плеть, и давай лошадей нахлёстывать. Ещё госпожа свекровь говорит, будто я при этом сильно ругалась... но это, наверное, от страха. Я так испугалась... Опомнилась, когда услышала киданьскую речь... Служанку мою стрелой убили, старика-возницу ранили, он тоже умер, а слугу, который на дно повозки забился и только трясся, я сама прогнала. Вот, остались мы без господина свёкра, без слуг...
- Кто стрелял из ружья по разбойникам? - Юншань задал вопрос, который с самого начала не давал ему покоя. - Ванди говорил, будто из повозки отстреливались, и не из арбалета, судя по следам. Твой муж был ранен, свекровь не могла, служанку убили, один из слуг дрожал от страха... Старик?
- Да, отец. Его за это стрелой...
- Почтенный Чжао собирался торговать ружьями?
- Нет, отец, он их не на продажу вёз. Ты разве не знаешь про последний указ императрицы?
- Какой указ? - хором спросили Юншань и Яна.
- Каждый торговец, едущий в пограничные крепости, должен взять под отчёт хотя бы три ружья, бочонок пороха и три раза по девять лян свинцовых пуль, и сдать всё это по приезде старшему офицеру. За это дают торговую пайцзу с хорошей скидкой.
- А я-то думала, они просто грабят... Вот оно в чём дело, - проговорила молчавшая до сих пор Алтан-одон. - Кто-то охотится за огненным оружием.
- То-то офицер этот кричал оборванцам - мол, тряпки ваши, остальное наше... - тихо произнесла Сяолан, укачивая сына. - А я его видела, офицера. Я его запомнила.
Юншань и Яна встревоженно переглянулись.
- Только этого не хватало, - процедила госпожа Ли Янь. - Срочно все в повозку, и в Бейши. К тысячнику. Сейчас же. Пока этому самому офицеру не пришла в голову светлая мысль напасть на кош Лугэ.
- Мать дело говорит, - согласился Юншань. - Собирайся, дочка. Ливэя устроим так, чтобы его не трясло в дороге.
- Наш кош тоже пойдёт к Бейши, - произнесла Алтан-одон, по молодости лет не сумевшая скрыть промелькнувшей в глазах тревоги. - Я скажу брату и жениху, они согласятся со мной... Почтенные мастера, послушайте и вы меня. Не отлучайтесь от коша. Здесь вы в безопасности, а в дороге всякое может случиться, даже за полдня, что отделяют вас от дома.
Неизвестно, знал ли тот офицер-разбойник, что спасшаяся от его головорезов женщина запомнила его лицо. Неизвестно, знал ли он вообще, что она спаслась - ведь преследователей кидани хана Елюя перебили всех до единого, и доложить о неудаче было некому. Но если тот офицер не дурак, он должен был подстраховаться. С лёту нападать на степняцкий кош - себе дороже. Нужно было сперва осмотреться, прикинуть парочку планов нападения, а уж потом атаковать. Возможно, только потому нападения ещё не случилось. Возможно, они сами себя накрутили, и ничего подобного тот офицер и в мыслях не держал. Но - бережёного бог бережёт, а небережёного конвой стережёт. Княжич Елюй Лугэ, прикинув вероятность нападения и сочтя, что она слишком велика, согласился с сестрой, и кидани принялись сворачивать юрты.
В Бейши явились затемно, уже после закрытия ворот. Но после десяти минут выяснения личностей дежурный офицер распорядился впустить семейство Ли, их свойственников и киданьских княжичей в город. Простые кидани, как обычно в таких случаях принялись расставлять юрты на пустыре между городом и крестьянскими полями.
К господину Цзян Яовэню их пропустили без лишних формальностей. За семь-то лет привыкли.
Глядя на тысячника, изрядно поседевшего и самую малость погрузневшего, Яна подумала, что их поздний визит совсем ему не в радость. Только, понимаешь, прилёг отдохнуть, как тут же прибегает дежурный и докладывает, что эти ненормальные Ли опять просят о срочном приёме, а кидани княжича Лугэ ставят юрты у стен города. Но что бы он сейчас ни думал, а дело для него всегда было превыше всего.
- Указ... - проворчал он, выслушав мастера Ли. - Ни о каком указе лично я не слышал. А должен был, если учесть, что купцы уже везли ружья... Скажите, почтенный мастер, когда именно в Тайюане огласили этот указ?
- О том надо спросить у моей дочери, господин, - ответил Юншань.
- Тогда я задаю тот же вопрос госпоже Чжао Ли, - тысячник кивнул сидевшей тихо, как мышонок, Сяолан.
- За четыре дня до нашего отъезда, господин, - неожиданно робко ответила она, стараясь не смотреть на грозного воина, всегда покровительствовавшего их семье.