- Я его не видела, любимый. Но сегодня кто-то шёл за мной. Когда оглянулась, там никого не было... Наверное, ты скажешь, что я устала, и мне нужен отдых, чтобы не мерещилось всякое, но я слышала шаги. Мне не показалось.
Юншань едва слышно произнёс фразочку, которую при дамах, вообще-то, не принято было употреблять. Нет, он не подумал, как сделал бы на его месте любой другой хань, что жена испугалась собственной тени. Чутью Яны он, после нескольких убедительных случаев, доверял всецело. Его разозлила мысль, что какой-то ...нехороший человек посягнул на благополучие его семьи. Это заслуживало серьёзной кары.
- Будь этот человек из ...наших, я бы не отпустил тебя на улицу одну, - сказал он. - Наверное, насчёт ваших это тоже было бы правильно.
- И как долго будут длиться эти прятки, любимый?
- Прости, не понял.
- Всё просто, душа моя, - вздохнула Яна. - У нас есть притча об очень сложном узле, который завязал правитель по имени Гордий. Тому, кто его развяжет, он обещал власть над миром. Многие брались, но отступались, понимая невозможность задачи. А царь Македонии Александр попросту взял и разрубил его мечом... Ну, это тот самый, которого согдийцы до сих пор помнят, как Искандера Двурогого... Вот и я хочу избавиться от своей проблемы так же, одним ударом, а не до скончания дней прятаться за твоей спиной.
- Как? - Юншань, судя по голосу, не знал - то ли рассердиться, то ли огорчиться. - Сама придёшь к нему, и спросишь...
- Неплохая идея, любимый. Этого он точно не ждёт.
- Ты начиталась трудов Сунь Цзы, - буркнул муж, поворачиваясь набок. - Не думаешь, что они тоже его читали?
- И не только его. Но знаешь, в чём их проблема?
- В чём?
- В постоянной недооценке противника. Они видят перед собой женщину и ждут, что я поступлю именно как перепуганная женщина.
- Явившись к нему в одиночку, ты поступишь, как очень глупая перепуганная женщина, - возразил Юншань. - Хочешь с ним поговорить? Пойдём вместе. Ещё и сыновей приведём, если Ванди отпустят на побывку. И все на улице будут знать, куда мы пошли, а может, кое-кто из мастеров тоже согласится нас сопроводить. Ты говорила, они уважают только силу? Пусть увидят её.
- Может, всем городом сходим? - невесело улыбнулась Яна.
- Если понадобится. Давай спать, милая, - Юншань теперь говорил умиротворительно, почти умолял. - Нам вставать на рассвете.
...Любимый давно уже похрапывал, наблюдая десятый сон, а она не могла сомкнуть глаз. Дело было не столько в том, что слова Юншаня вселили в её душу надежду и тень уверенности, оттеснившие страх. Как она могла забыть, что Поднебесная - это прежде всего община? Если ты член некоего цеха - неважно, кузнецов, кожевников или ткачей - то горе тому, кто посмеет на тебя посягнуть. Если, конечно, ты сам не заслужил наказания. Безвинного в империи Тан не имело права трогать даже начальство. Эксцессы случались, куда ж без них, но это были исключения, лишь подтверждавшие правило. А уж если на члена общины посягал чужак... Конечно, ханьцев можно запугать, они действительно уважают силу и боятся того, кто её явно демонстрирует. Но один залётный тип, чужеземец, не знающий языка - и явная сила? Разве только он достанет из-под полы АКМ и даст очередь, на что, прямо скажем, очень мало шансов. Одиночке не устоять против толпы, и этот аргумент вполне можно выложить чужаку, если он вздумает лезть на рожон.
А может, это несусветная глупость с её стороны - вот так самой взять и прыгнуть в пасть волку? Может. Но не больше, чем безвылазно сидеть в доме и трястись от ужаса. Третьего варианта, о котором можно было бы пофилософствовать на досуге, почему-то не просматривалось.
Ладно. С этим более-менее ясно, что делать. И хуже бывало. Теперь - спать, иначе утром она будет похожа на сонную курицу.
...Дамы, улыбаясь, по очереди брали с подносов в руках служанок живые розы со срезанными шипами и вставляли в причёски. После чего, украсив себя символом причастности к закрытому обществу приближённых принцессы, принимали из рук уже куда более знатных разносчиц - молоденьких родственниц её высочества - сосуды с лёгким вином и, произнеся здравицу в честь хозяйки дома, отведывали напиток. Ханьское сливовое вино в сопредельных странах считалось достойным царского стола, оно составляло немалую долю экспорта и соответственно пополняло казну. Долгого путешествия оно не выдерживало, теряло свои качества, потому ценилось тем выше, чем дальше купцы смогли его увезти без непоправимой порчи. А в империи оно входило в рацион почти всех слоёв населения, за исключением рабов и самых распоследних бедняков, считающих каждый цянь. В Бейши тоже привозили это вино, и, хотя в пограничном городке оно было не всякому по карману, мастер Ли частенько попивал его сам и баловал супругу. Но сорт, что подавали к столу принцессы, было с тем привозным не сравнить. Оно было словно нарядная знатная дама рядом со скромно одетой служанкой. Оно действительно было коварно лёгким, но достаточно быстро ударяло в голову. Если бы не толстый слой белил на лицах дам, можно было бы разглядеть, как они раскраснелись, а веселье, анонсированное принцессой, сделалось куда более естественным, чем в начале трапезы.