...Господин тысячник, зная, что такие письма не хранят, разворошил угли в жаровне и аккуратно положил на них дядино послание. Тонкая дорогая бумага мгновенно протаяла угольно-чёрными пятнами и быстро прогорела до серого пепла. Но даже пепел этот господин тысячник тщательно смешал с рдеющими угольками. И бросил на них несколько крупинок благовоний.
- Господин, - пожилая служанка склонилась перед ним. - Госпожа со всем почтением просит вас позавтракать в её обществе.
- Передай госпоже, что я сейчас приду.
Жена - аристократка в истинно корейском смысле. Тихая, покорная, но с прекрасными манерами и великолепным образованием. В отличие от многих ханьских, да и, чего греха таить, табгачских родов, корейские князья учили дочерей чтению и письму наравне с сыновьями. В империи лишь при великом Тай-цзуне знатные дамы стали массово учиться письменности, а до того женщинам пришлось изобретать собственное письмо. Госпожа Цзян Хуа была не только грамотна, но и начитана. Это было хорошо. Плохо, что начитанность её была весьма однобокой: она неплохо знала работы корейских философов и историков, и с огромной неохотой постигала труды философов и историков хань. Чему она в итоге научит сына? Истории своих предков, и только? Кого же тогда тысячник вырастит, если не лютого врага империи, воспитанного корейской матерью? Надо бы нанять мальчику учителя-ханьца, пока не поздно, а его общение с госпожой Цзян Хуа ненавязчиво ограничить.
Поклон жены вышел неловким: с таким животом трудно быть изящной.
- Господин, - она чинно потупила взгляд. - Почту за честь трапезничать с вами.
- Почту за честь принять ваше приглашение, - тысячник отвечал вежливостью на вежливость. - Надеюсь, всё будет вкусно, как всегда.
Готовил повар и впрямь хорошо, господин тысячник воздал должное простым повседневным блюдам, приготовленным на редкость талантливо. Трапеза проходила под дружное молчание, и лишь когда слуги подали чай, жена почтительно испросила разрешения сообщить новость.
- Слуги сообщили, господин мой, что в Бейши прибыл знатный чужеземец, с островов Ниппон, - сказала она, соблюдая безупречный тон и гладкое, как у статуи, выражение лица. - Он остановился в гостином дворе почтенного Йи и изъявил желание испросить дозволения нанести вам визит. Полагаю, вскоре вам доставят письменное свидетельство сего намерения.
- Благодарю за новость, - проговорил тысячник, кивнув жене. - Вы всегда мне помогаете со сбором подобных новостей.
- Вы так заняты, господин, и я считаю своим долгом хоть немного вам помочь.
- Похвальное желание. Боюсь, вскорости у вас не будет времени, чтобы и далее помогать мне в этом деле, - почтенный супруг едва заметно приподнял уголки губ, обозначая улыбку при виде внушительного живота жены. - Маленький ребёнок всегда отнимает массу времени, даже если при вас находятся служанки. Полагаю, что вы не сможете более уделять нашему старшему сыну столько времени, сколько уделяли раньше, потому считаю нужным нанять ему учителя.
- Как вам будет угодно, господин, - по лицу госпожи Цзян Хуа этого не было заметно, но решение мужа ей не понравилось.
- В конце концов, Шэнли пора бы уже узнать историю моих предков, а не только ваших, - пресекая возможные просьбы о перемене решения, Цзян Яовэнь сразу же высказал его истинную причину. Жена не посмеет возражать против прямого приказа, а завуалированный может и потихоньку отменить. Аристократка. Истинная аристократка.
- Это справедливый упрёк, мой господин. Я виновата, - поклонилась жена. - Будет ли мне дозволено видеться с сыном?
- Вы достойная мать, и отнимать у вас ребёнка я не намерен. Свободное от обучения время он будет проводить с вами. Но поклянитесь, что вы никогда не станете внушать ему идеи мести за поражение Когурё. Это слишком опасный путь, который сделает нашего сына несчастным человеком.
Несколько мгновений жена молчала, сидя неподвижно и чинно, как знатная дама на миниатюре. Она не пойдёт против воли мужа, не из того теста слеплена, чтобы бунтовать. Но решение для неё было тяжёлым.
- Я, княжна Хван Тэ Хе, ваша преданная супруга, клянусь, что не стану растить наших детей мстителями, - тихо, но твёрдо произнесла она. - Я лишь хотела, чтобы наш сын знал, к какому славному роду принадлежали мои предки, и чья кровь течёт в его жилах. Простите, господин.