- Скольких она, ты говоришь, убила? - Вот этого, в чёрном, господин сотник, и ещё самое меньшее двоих. - Что говорит о себе? - Неведомо, господин. Никто не знает её языка, а она не знает нашего. "Принесли черти напасть на мою голову, - поморщился сотник Цзян. - Что я должен буду отписать наместнику? Явилась, мол, женщина странного вида с малолетним сыном, неведомо откуда и неведомо зачем, сама неведомо кто, даже имени её не знаю? Меня за такой доклад хорошо если в десятники разжалуют..." Оставалось одно: пристроить её куда-нибудь, с таким расчётом, чтобы не нанести вреда её чести, если выяснится, что эта дама знатного рода, и повелеть домочадцам учить её языку. Но куда пристраивать-то? Не в казарму же. И, упаси Небо, не к себе домой. Дома своих проблем хватает... Вот старшина мастеров-оружейников как раз подходит. Девяти его мастерам с семействами пока предписано располагаться в пустой казарме, а для него дом почти готов. Как и положено начальнику мастеров, достаточно просторный и с отдельной клетью для гостей во дворике. Кто же знал, что он прибудет без жены, без наложницы, всего лишь с двумя детьми и парой слуг? Места, значит, много, вот пусть и селит чужестранку в клеть. И ей никакого урона для чести, и всем меньше беспокойства. - Да, господин, - почтительно склонился мастер, выслушав приказ. - Для меня будет честью принимать госпожу гостьей в моём новом доме. Что-то царапнуло слух сотника, он не сразу понял, что именно. Бросил быстрый взгляд в сторону смирно стоявшей незнакомки, и только тогда догадался, что именно ему показалось странным. - Почему ты назвал её госпожой, мастер Ли? - спросил он. - Она исполнена достоинства, как знатная дама, господин. - Тем не менее, того человека она убила не копьём, а кузнечным молотом. - Не мне судить, кто она, господин, пока госпожа сама не расскажет о себе. - Вот именно. У тебя три месяца. Мне всё равно, кто будет учить её языку: ты, твои дети, твои слуги или кто-то ещё. Но через три месяца она должна связно поведать о себе всё, что может. А о чём поведать не пожелает, ты сам её расспросишь потихоньку. - Господин, - мастер ещё раз склонился. Без подобострастия или раболепия, со сдержанным достоинством человека податного сословия, знающего, тем не менее, себе цену. - Если выяснится, что госпожа не знатного рода, прошу дозволения взять её в свой дом. "Ишь ты, - мысленно усмехнулся сотник. Даже настроение слегка приподнялось. - Смутился, как мальчишка, которого отец собрался женить в пятнадцать лет. А что, женщина неплоха. Я бы и сам взял, могу и знатную в дом привести, да кто её знает? Присоединиться к обозу и сходу ввязаться в драку наравне с мужчинами... Чего ждать от такой женщины, кроме головной боли и скандалов?" - Дозволяю, - кивнул он. - Я дал тебе срок. Делай, что хочешь, но через три месяца она должна стоять передо мной и отвечать на вопросы. - Будет исполнено, господин. "Даже если она и знатная, этот мастер своего не упустит, - окончательно развеселился сотник. - Не тот человек. Впрочем, кто знает, что это за женщина и каковы обычаи её племени. Может, там принято не мужьям выбирать жён, а наоборот. То-то мастер удивится!" Сотник Цзян предвидел, что, возможно, не всё будет так гладко, как хотелось бы, но поделать с собой ничего не мог. Не так много радостей выпадало ему в жизни и по службе, чтобы отказать себе в праве хотя бы мысленно позабавиться. Пусть и за чужой счёт. И тут он заметил кое-что такое, от чего ему стало неуютно. Женщина, вместо того, чтобы скромно стоять, опустив глазки долу, самым наглым образом его изучала. Не взгляд, а нож хирурга: мол, а ну-ка посмотрим, что у тебя внутри, господин сотник. Притом досточтимый Цзян Яовэнь готов был поспорить хоть на три связки цянь, что дамочка вытряхнула его наизнанку, перебрала по косточкам и привесила табличку с ценой. Крайне неприятное ощущение. Что ж, приказ на её счёт он уже отдал. Теперь лишь от мастера Ли зависит, сможет ли чужестранка усвоить хотя бы основы цивилизованной жизни, а значит, создавать на подотчётной ему территории как можно меньше проблем. Три месяца - не маловато ли? Как будто не дура. Должна усвоить. Ну, а если упрётся и станет цепляться за обычаи своего племени - ей же хуже. Поднебесная и не таких в тонкую муку перемалывала...