Пристав поморщился кисло, сказал:
— Ваш арестант, вам и отвечать, господин Найдёнов.
***
— Вас следует отстранить от дела, господин Найдёнов! — Бургачёв разве что не плюётся. Злой как чёрт. — Взяли под свою ответственность, называется! Куда не сунетесь, везде трупы...
Сам по кабинету шагает из угла в угол, разве что дым из ушей не валит.
Сел за стол, ладонью хлопнул.
— Если бы вас его высокородие самолично не назначил, я бы... — выдохнул, говорит уже спокойней: — Гибель заключённого на вашей совести. Запись в личное дело пойдёт. А сейчас — собирайтесь. Господин губернатор пришёл в себя. Ждёт с докладом. Коляска у входа. И да... барышню вашу проводите с крыльца. Не позорьте мундир.
Это он об Альвинии.
— Ваше благородие, — говорю, — разрешите прояснить. Сия дама завербована мной в качестве тайного агента. Прошу выделить соответствующую сумму по статье расходов.
— Что?! — Бургачёв аж подскочил. Шипит как змей: — Вы что же, господин Найдёнов, всех своих дамочек будете на довольствие ставить? У нас здесь не бордель!
Ага, ему видать уже донесли, как Альвиния мне пощёчину отвесила. Ясное дело.
— Видите, — говорю, — как легенда сработала? Никто не усомнился, что дама здесь только для оказания услуг интимного свойства. А на деле — ценный агент.
— Ладно, — бросил Бургачёв, эдак презрительно. — После обсудим. Пожалуйте за мной, господин стажёр.
Глава 8
Я-то думал, что подкачу к дому губернатора с шиком. В хорошей коляске, в компании с его благородием, весь важный. Главный следак по громкому делу. Чтоб швейцар с лакеем навстречу выбежали.
Но куда там. К дому понаехал табун колясок, карет и всяких колымаг на лошадиной тяге. Припарковаться негде. Одни отъезжают, другие прибывают — и все по важным делам.
Бургачёв из коляски выскочил, платочком отряхнул себя со всех сторон, и взбежал на крыльцо. Я — за ним. Крыльцо каменное, по бокам львы сидят. Тут, если какой дом побогаче — как в музей зашёл. Лестницы широкие, вазы расписные кругом, всё в белом камне и картинами увешано.
Лакей у входа нас признал, Бургачёву говорит:
— Прямо к его превосходительству пожалуйте, ваше благородие, ждут!
Бургачёв времени терять не стал, зашагал прямо вверх по лестнице.
В доме народ всякий трётся, дамы, господа. Дамочки с прошениями, господа разные, кто в сюртуке, кто в мундире. Кто прибыл, кто уходит, прямо конвейер.
Сразу видно, что кучу небедных людей одним махом повыбило из рядов — дамочки по большей части вдовы. Все в чёрном, те, что постарше, платочки в руках комкают, сморкаются да слёзы утирают. С ними молоденькие — как видно, дочки, тоже в трауре. Эти плачут поменьше, а кое-кто глазками стреляет. Нас с Бургачёвым, пока мы к покоям губернатора поднимались, обстреляли со всех сторон. Ну ещё бы — два таких молодца, неженатых да неокольцованных.
Губернатор принимал посетителей строго по очереди. Сам в кресле, в халате поверх мундира — знак, что приём неофициальный. Кресло широкое, мягкое, в таком и кровати не надо. Возле губернатора секретарь в чёрном сюртуке. В сторонке доктор маячит, эдак ненавязчиво, но со значением.
Тут же наш шеф собственной персоной — Викентий Васильевич, заместитель полицмейстера. Тоже в кресле сидит, одну ногу вперёд вытянул, морщится — болит, видно.
Губернатор молодцом, хотя заметно, что приложило его при взрыве. Другой бы не опомнился, а этот ничего. Смотрю — на пальце у него кольцо, перстень с печаткой. На печатке знак магический. Наверняка амулет, эльфами сработанный. Может, он на губернаторе был, когда поезд взорвали. Вот и помогло. Может, и у других амулеты имелись, да только мощностью поменьше. Кто же знал, что такое будет...
Подошли мы, Бургачёв доложился. Тут же какая-то дама в чёрном со стульчика встала, распрощалась и ушла, за ней военный какой-то. Видать, просители.
— Докладывайте, — говорит губернатор, — как расследование? Каковы успехи?
Бургачёв вытянулся, отчеканил:
— Расследование идёт полным ходом, ваше превосходительство! Все усилия брошены на поиски виновных!
Губернатор поморщился, потёр лоб — на пальце печатка так и блеснула.
— Потише, голубчик, вы не на плацу. Что с инородами?
— Докладываю, — отвечает Бургачёв, уже потише. — Все старейшины доставлены в городскую тюрьму. Допрос проводил я лично.
— Надеюсь, процедура соблюдена, — говорит губернатор. — У нас введено особое положение, но перед верховным эльвом отвечать неохота. Всё же гобы и орги под их рукой. Так что допрос?